Еще более интересной — и полезной? — игра стала после того, как Дэн освоил понятие жульничества. Законнектиться с электронной игрушкой было несложно. Ее создатели не стали особо заморачиваться с защитой своей продукции: то ли не опасались взлома, то ли считали, что легко ломаемые игрушки полезны для торговли, ибо побуждают покупателя приобретать новые. Как бы то ни было, они ограничились обычным усеченным комплектом «защиты от дурака», но даже и тот прописали так криво, что Дэн потратил несколько лишних секунд на его изучение, анализируя и просчитывая со всех сторон — действительно ли эта практически открытая дверь именно то, чем кажется на первый взгляд, и не может ли она оказаться на поверку какой-нибудь очень уж хитрой и изощренной ловушкой?
А потом Тед (ну надо же!) вдруг стал попадать в лису намного реже, чем раньше.
— Нет, ну это же просто издевательство какое-то! — фыркнул пилот, с досадой опуская ружье после очередного промаха. — Эта зараза словно чувствует, когда и куда я собираюсь стрелять! Нет, ну ты глянь! Ну словно ведь ждет, когда я начну на гашетку жать, и лишь тогда виляет в сторону!
— А чего ты хотел, самообучающаяся система! — авторитетно заявил Вениамин, во время отдыха более детально изучивший инструкцию и после некоторых сомнений все же сумевший правильно интерпретировать фразу «внешность воздействий учить внутрь себя радость быть польза всяк».
Доброжелательности и миролюбивому настроению доктора в немалой степени способствовали произведенные им три подряд удачных выстрела. Дэн ему не подыгрывал, просто доктор настолько плохо целился и так непредсказуемо дергал ружьем в момент выстрела, что было практически невозможно просчитать наиболее выгодную траекторию ухода преследуемого объекта от поражения. Полина (в этот раз она играла с Тедом) ничего не сказала, только разочарованно вздохнула. И Дэн, сам толком не понимая, зачем это делает, заставил лису совершить головокружительный прыжок в сторону, чтобы точнехонько подставиться под ушедший в молоко выстрел девушки. Наверное, потому, что смотреть на Полину счастливую и улыбающуюся было почему-то приятнее, чем на грустную. А стремление победить любой ценой и вопреки всему — качество чисто человеческое, у киборгов его вытравляют на генетическом уровне, еще во время подбора материала.
Стемнело до обидного быстро, но игра не закончилась. До тех пор, пока уставший доктор случайно не сломал пульт, сев на него. А Дэн не послал вышедшую из-под контроля остальных игроков лису в «убёг» — длинными прыжками, к лесу, уводя из-под возможного огня, если даже кто-то вовремя и спохватится и выстрелит. Не спохватились. Дэн продолжал частью процессора поддерживать лису на чем-то типа поводка, который иногда налаживают между собой работающие в паре киборги. Маленькое живое тепло внутри настойчиво лезло наружу, пыталось шутить и делать что-то неправильное и нелогичное, кривило губы улыбкой.
И даже кое-какие мелкие неприятности-опасности, подстерегавшие несчастную лису на ручье, показались не более чем такой же шалостью. Вопреки всякой логике, Дэну никак не удавалось до конца поверить в реальность опасности — просто потому, что такой прекрасный вечер не мог кончиться плохо. Нелогично? А ну и процессор с ней, с логикой! Вот просто не мог — и все.
И они ввалились в корабль — как были, толпой. Шумной, толкающейся, хихикающей и радостной. В пультогостиную, где их уже ждал накрытый к ужину стол с недовольно поглядывающим на часы Владимиром во главе и Марией Сидоровной, уже что-то жующей. Дэн заметил их краем процессора. Как всегда замечал и фиксировал все. Даже самые малозначимые объекты. Как живые, так и неживые. Потенциально полезная информация. Когда-нибудь пригодится. Возможно. Потом. Потому что на данный момент здесь и сейчас важнее было другое. Смертельно важнее.
Капитан, сидевший на стуле так, словно его к нему приколотили гвоздями. И готовность убивать, сквозившая в каждом его взгляде и жесте.
Закаменевшее лицо. Желваки на скулах. Два черных дула зрачков, поочередно наводимых на одного члена экипажа за другим. Прицельно, изучающе, методично. В полной боевой готовности. И сломанная вилка в руке — левой руке. Потому что правая должна быть свободна и пребывать в перманентной готовности метнуться к оружию или горлу врага, это база, а космодесантники бывшими не бывают. И капитанский бластер, перекочевавший из сейфа в кобуру, что ранее болталась пустой простым украшением поверх форменных брюк. Дэн засек его батарею еще от шлюза.
Значить все это вместе могло только одно, и Дэну хватило первого же мимолетного взгляда, чтобы понять.
Капитан знает.
«Послушай, малыш, ты же должен был понимать, что рано или поздно это все равно случится! Да, он прочел те бумаги и знает, что на корабле есть киборг. Но это еще ничего не значит! Он ведь не знает точно, кто именно! А отличить тебя от человека без хотя бы полицейского сканера невозможно, это я тебе точно говорю! Ты где-нибудь поблизости видишь полицейского с жетоном и сканером наперевес? Нет? Ну так и отлично! Даже медицинский ничего не покажет. Тут иной уровень сканирования нужен. А уж просто на взгляд с точки зрения обычного человека ты и вообще не отличим — если, конечно, не перейдешь в боевой режим у всех на глазах и не начнешь делать прочие глупости. Веди себя как обычно, и капитан ни о чем не догадается и будет одинаково подозревать всех. И ты далеко не самый подозрительный среди этого контингентика, малыш. Уж поверь мне! А потом он привыкнет, как уже потихоньку начинает привыкать к цвету твоих волос. Тебе повезло, что он не лентяй и обнаружил документы именно сейчас, когда вы на дикой планете и вдалеке от таможенных сканеров и прочих совершенно ненужных вам полицейских. У вас впереди еще более трех недель на привыкание и налаживание отношений. Это редкостное везение, малыш! Постарайся его не просрать!»
«Слышу. Постараюсь».
Дэн специально не слишком торопился, моя руки над кухонной раковиной (чтобы не увеличивать очередь к санузлу), и потому на свое место сел одновременно с Теодором. Улыбка стыла на губах пленкою комбижира. Привкус мерзкий, но со стороны незаметно. А это сейчас главное. Тому, что капитан после ужина собирается проконсультироваться с Вениамином, он не удивился. А с кем еще? С кем еще можно обсудить сложившуюся ситуацию на этом странном корабле, где доктор вполне может сказать «нет» капитану? И не просто сказать, а сказать так, чтобы капитан послушался.
Значит, через полчаса максимум (а судя по тому, как все нервно и ускоренно набросились на еду, с опаской поглядывая на пребывающего в тихом бешенстве капитана, то может быть и скорее) количество обладателей ненужного знания на борту удвоится. Хорошо это или плохо? Система не давала однозначного ответа. Сбоила. Выдавала вердикт о недостаточности информации для точного анализа.
А еще почему-то возникло странное убеждение, что быть рыжим — не самое страшное преступление в глазах капитана. Есть и похуже. Например, быть беглой сорванной «шестеркой». И притворяться человеком на борту того корабля, на котором он — капитан.
— У нашего капитана, походу, геморрой разыгрался, — выдал Тед театральным шепотом, толкнув Дэна локтем в бок для привлечения внимания. Дэну показалось, что внимание как шепот, так и пихание локтем привлекли больше со стороны самого капитана — во всяком случае, зыркнул тот на напарников очень недобро.
— Думаешь?
— Уверен. Поза уж больно характерная. У моего старика тоже было, после сорока это нормально.
Подумав, Дэн решил, что кое в чем Тед прав, хотя и сам этого не знает: один из бывших хозяев рыжей «шестерки» действительно называл свое приобретение не иначе как «жопной болью». Одна жопная боль равнозначна другой жопной боли, аналогия верная? Интересно, подпадает ли это под категорию шуток юмора? И насколько высоко оценил бы подобную шутку капитан? Хорошо, что лиса убежала. Задать охранный режим, будет дополнительный сигнальный периметр. Центавриане предпочитают действовать по ночам. Прилетят сегодня? Или выждут? Пятьдесят на пятьдесят. Что им было надо? И что надо чересчур любопытным соседям с прицепом, полным предположительно неразумной предположительно еды? Недостаточно данных для точного анализа…