Предупредить? Я задыхаюсь от возмущения. Он заявил, что трахнет меня.
– А если я не хочу? – складываю руки на груди, в основном, чтобы он туда больше не пялился.
Я вздергиваю подбородок, и Демьян склоняется ко мне, почти соприкасаясь губами с моими.
– Хочешь. Или захочешь.
– Мы замерзнем, и нам будет не до того! – огрызаюсь я.
– Ну хорошо, пошли.
Это звучит очень угрожающе, и я на всякий случай пугаюсь.
– К-куда?
– Поможешь. С дровами.
Он говорит это так, будто почетное бревно – это я. Что за несносный тип. Ходит голый по дому, предлагает неприличное. А я должна держать себя в руках. Гад.
Демьян проходит мимо меня, и я плетусь за ним следом вносить свою лепту, не очень представляя, какую. В бы себе в здравом уме топор не доверила.
Но все оказывается проще.
Уже в темной прихожей Демьян достает откуда-то из шкафа фонарь-прожектор и зажигает его. Поманив меня за одну из дверей, он просит:
– Подержи-ка повыше.
Перехватив прожектор, я поворачиваюсь в подсобку, и становится понятно, что за приятный запах меня окружает. Луч света выхватывает из темноты поленницы с аккуратными рядами наструганных бревнышек.
Так, на вид, мы сможем продержаться ночь без проблем.
– Еще выше, – командует Демьян, и мне приходится взять фонарь обеими руками, чтобы задрать его над головой. Он не тяжелый, но большой, и когда я держу его в одной руке, меня ведет в сторону.
Изобразив собой подсвечник, я вопросительно смотрю на Демьяна, а этот мерзавец, убедившись, что руки у меня заняты, запускает руки мне под рубашку!
Офигев от такой наглости, я с минуту даже высказать ничего не могу.
И еще минуту я сдерживаюсь, чтобы не выдать, что эти жадные прикосновения мне приятны.
Итого: целых две минуты Демьян безнаказанно лапает под фланелькой обнаженную грудь, не умещающуюся в его ладонях. И только когда он начинает пощипывать соски, ко мне возвращается дар речи:
– А ну уберите руки! Вы что делаете?
– Наслаждаюсь, – почти мурлычет Демьян. – Натуральное богатство, не силикон.
От падения прожектора на макушку, его спасает то, что я медик и догадываюсь, какие последствия могут быть. И с учетом того, что скорую вызвать не получится, то встает вопрос копания обледенелой земли под могилку. А копаю я так же, как и дрова рублю.
Рискуя потерять равновесие и загреметь, я поднимаю одну ногу, согнутую в колене, и останавливаюсь в нескольких сантиметрах от самого дорого для Демьяна:
– Руки! – настаиваю я.
Демонстративно вздохнув, наглец выпускает на свободу изрядно взволнованные груди, забирает у меня прожектор и ставит его на полку рядом со мной.
У меня темнеет в глазах. Ах ты зараза!
Я близка к тому, чтобы попытаться задушить гада, но он благоразумно отходит от меня и набирает в руки поленья.
Кулаки сжимаются сами собой, однако исконный женский инстинкт подсказывает, что мужика нужно убивать тогда, когда он уже обеспечил тепло в доме, и я терплю, планируя, что я сделаю с Демьяном Федоровичем, если он распустит свои хваталки еще раз.
У меня все больше вопросов к Антонине Ивановне.
Попаду домой и первым делом спрошу, что это за недопокалеченный клиент? Какой нахрен покормить? Массажик, ага…
Между тем, Демьян, нагрузившись деревяшками, проходит мимо меня и напоминает:
– Еще пару минут и время, которое я тебе дал, истечет.
Глава девятая
В стремительно сгущающихся сумерках Демьян возится с камином, а я, прижухнув, наблюдаю за его действиями. К тому моменту, как первые языки пламени начинают облизывать деревянные поленья, я почти успеваю смириться, что не попаду в город.
Нет, разумеется, я каждые пять минут щелкаю выключателями в надежде, что ситуация изменилась, но добиваюсь этим только очередной ухмылки Демьяна.
Я бы искренне обрадовалась, если бы прилетел волшебный электрик в голубом вертолете и наладил нам связь. Я бы вызвала такси и поехала домой.
Не существует женщин, которым вечером двадцать восьмого декабря нечем заняться. А у меня еще и допрос с пристрастием стынет. Антонине Ивановне придется ответить мне на несколько вопросов.
А с другой стороны, если я попаду домой, то начнется «вторая смена». Надо будет убираться, готовить, ставить вытащенную с антресолей искусственную елку… Ни о каком отдыхе речи не идет, а послезавтра у меня последний зачет, а потом корпоратив.
Здесь, конечно, есть всякие наглые личности, но я хотя бы не с тряпкой по шкафам лазаю. А от домогательств я уж как-нибудь отобьюсь. Непохоже, что Демьян из тех, кто берет силой. Я очень надеюсь, что это впечатление верное.
– Довольна? – спрашивают меня, отвлекая от мрачноватых мыслей.
– Нет, – фыркаю я, хотя вид потрескивающих в камине дров добавляет уюта.
– Хочешь, удовлетворю?
– Нет!
Да сколько можно! Он, что, женщину впервые видит?
– Врунишка. Пошли на кухню за свечами. Глупо оставлять их там гореть впустую.
В дверях Демьян пропускает меня вперед, и от того, что, проходя мимо, я задеваю его плечо своим, сердечко неожиданно ёкает.
– Время вышло, – многозначительно сообщает он.
И с этого момента что-то меняется. Словно открывается обратный отсчет.
Чем дольше я смотрю на Демьяна, тем сильнее мне кажется, что надвигается буря. Такая же, как окном, заметающая абсолютно все. Каждое его плавное движение, каждый хищный взгляд, говорит о том, что хищник выслеживает добычу, ждет удобного момента, чтобы напасть.
Атмосфера становится гуще, тяжелее, пронизывается томным ожиданием. У меня даже подрагивают пальцы, а в животе разрастается холодный ком.
«Я тебя возьму, Жень».
И мурашки. Не от страха. От бескомпромиссности этого заявления.
И несмотря на то, что прямо сейчас ко мне никто не пристает, вариант с «отобьюсь» становится все более призрачным.
Слишком интимная атмосфера. Слишком решительно настроен мужчина. Все слишком.
А трусики в рюкзаке.
Хотя вряд ли бы они его остановили.
Просто сдернет и возьмет.
Эта мысль вызывает спазм между ног. Киска пульсирует, я, усевшись на диван, закидываю ногу на ногу, чтобы сжать бедра поплотнее и немного облегчить медленно, но неуклонно разгорающееся желание.
А когда Демьян приносит чай и устраивается на другом краю дивана, становится совсем худо.
Это своего рода утонченная пытка.
Чинно пить чай с мужчиной, который не только прикидывает, как ему хочется тебя поиметь, но и твердо знает, что вот-вот он действительно окажется во мне.
Слишком предвкушающе горят его глаза. Его взгляд блуждает по моему лицу, шее… Есть ощущение, что любое сопротивление бесполезно. Слишком матерый зверь мне попался.
Чего стоит только то, как он меня подчинил, заставил ласкать себя у него на глазах. Просто приказав. Это было очень… волнительно. Сердце снова пропускает удар.
Этот мужчина знает, чего хочет.
Демьян Федорович.
«Понравился мой член?»
– О чем думаешь?
Застигнутая за непристойными мыслями, я вздрагиваю и обливаюсь чаем.
– Как любопытно, – широко улыбается Демьян.
Он поднимается со своего места, подхватывает кухонное полотенце, которое перекочевало в комнату вместе с подносом с чашками, и подходит ко мне.
Я, пытаясь одной рукой удержать тяжелую чашку, второй отлепляю намокшую ткань рубашки от тела.
– А знаешь, о чем думаю я?
Он медленно промокает полотенцем влажные пятна на груди. Его руки откровенно лапают меня под прикрытием первой помощи, а я почему-то не могу возмутиться. Слишком он близко. И как назло перед глазами встает член Демьяна. Этот самец будет во мне темные желания, в которых я и себе стесняюсь признаться.