Пф. А кому верность хранить? Извращенцам вроде Солта?
Я обиженно сложила руки на груди, но долго дуться не смогла. Вспомнились слова Хакана и то, как он терпел наказание. Сомневаюсь, что капитан делает это из большой любви к Мастерсону, там есть ещё что-то. Может та самая верность? Думаю, не к хозяину, а к другим оборотням. На поводке министра, он может быть командующим армией. Страшно представить, сколько жертв было бы, учитывая, что их и так хватает.
Я поднялась и снова подошла к двери. Стало обидно, сама не зная почему. Я повернула ручку и заглянула в щель.
Никониэль стоял ко мне боком, а напротив расположился мужчина в ярко-красном костюме, который гладил высокую длинношёрстную… гончую?
— Прошу простить, но моя спутница вряд ли одобрит такое приобретение, — Никониэль прокашлялся в кулак. — Но вы правы. это действительно — славная и просто замечательная девочка.
Он погладил собаку по макушке, и та завиляла хвостом, а потом лизнула ему палец. Никониэль широко улыбнулся и… я, кажется, ослепла.
Твою мать. Он и так красавчик, каких поискать, но, когда улыбается, может собой заменить солнце. Следом пришла злость, ведь улыбается он какой-то псине.
Обидевшись, я тихо закрыла дверь и вернулась на свой диван. Лучше б и правда был гарем. Не такой дурой чувствовала бы себя. Мужчины ещё о чём-то поговорили, но я специально не вслушивалась. А после раздались шаги, и он вернулся к нам. Изящной и пружинистой походкой прошёл в своё кресло.
— Почему не ужинаете? — кивнул на тарелки. — Не знал, что вы предпочитаете, поэтому заказал мясное и рыбное блюдо. Чуть позже ещё принесут десерт и кофе.
— Посчитала, это ваше, — не стала врать.
— Я не голоден, да и подготовил всё для вас. Хакан рассказывал о том, как плохо кормят кадетов. Намереваюсь это исправлять всё наше последующее пребывание вместе.
Есть и правда хотелось. Кажется, пора признать, что я сейчас слишком устала, чтобы здраво мыслить. Сама не знаю, почему злюсь. Уж он-то точно не виноват.
— Спасибо, — в который раз поблагодарила я. И правда, чего выделываюсь? Не так уж часто ко мне настолько по-доброму относились. Стало даже стыдно. — И за это, и вообще. Я просто… — горло царапнуло, будто я колючку проглотила. — Жизнь полетела не пойми куда, а тут вы.
О, прекрасно. Думаю, это можно номинировать на худшую благодарность. Никто и никогда больше не станет мне помогать. Стоило бы заткнуться и придумать что-то поумнее, но уже поздно.
— Да, а тут я, — Никониэль ухмыльнулся. — И вы поняли, что всегда может быть хуже.
Я собиралась возразить, но тут в вагон вошла женщина с подносом, на котором стояла чашка, сахарница и графин, видимо, со сливками. Яркая помада, волосы распущены и ниспадают на плечи. Она даже не пыталась скрыть свой флирт и окинула меня надменным взглядом. Никониэль в это время сёл за стол и снова раскрыл свой блокнот. Кажется, ей тоже не дождаться от него улыбки от эльфийского солнца.
Я поймала себя на мысли, что женщина мне не нравится. Не исключаю, что это паранойя из-за знакомства с Солтами, но всё же… Было в ней что-то такое, что я не могу объяснить. Поймав ещё один неприятно-оценивающий взгляд, я шагнула к столу и села рядом с хозяином. Женщина поморщилась и принялась расставлять перед ним всё, что принесла. Как-то слишком низко она склоняется к столу. Ты ещё за волосы схвати и в декольте лицом ткни, ненормальная.
— Господин Бетани, — голос оказался приятно низким. — Ваш кофе готов. Но выпьете ли его, зависит выбора. Возможно, вы хотите чего-то более горячего? — она поиграла бровями.
Беспокойство во мне вцепилось в нервы сильнее. Не могу себя понять. Мне очень хочется, чтобы эта женщина ушла и никогда больше рядом с хозяином не появлялась.
Никониэль вскинул на неё взгляд.
— Спасибо, не интересует. Ваше обслуживание слишком навязчиво.
— Что ж, тогда больше не буду надоедать, — та изобразила улыбку, но вышел оскал. — Наслаждайтесь вашим кофе, мистер Бетани.
Развернувшись, она неторопливо вышла, покачивая бёдрами. Эльф не удостоил её взглядом, повернувшись ко мне.
— А вы что предпочитаете, мисс? В чём она права так это в том, что кофе я действительно люблю, — он коснулся чашки тонкими пальцами.
Я собиралась ответить, что неплохо справляюсь с его варкой, но заметила, как девица, будто случайно задержалась у двери и обернулась. Никониэль подцепил чашку и поднял над блюдечком, и тут мои пальцы легли на его запястье.
Хозяин непонимающе изогнул бровь, а я притянула его руку и вдохнула, прислушиваясь к аромату кофе. Ухо дёрнулось от напряжения. Я повернулась к женщине, продолжая удерживать руку Никониэля: