— Произошло что-то невероятное! На нас напали д’вары, они перебили всех надзирателей, освободили нас и вывели наружу.
— Это Рыжехвосту спасибо, — заметил Ленс. — Он замолвил за вас словечко перед подземными жителями.
Все обернулись ко мне и принялись благодарить.
— Да я-то что, Ленс им отдал реликвию, потому они и относились к нам хорошо. Я просто вежливо попросил.
— Кукушка хвалит петуха! — воскликнул Норберт, и все засмеялись. Надо же, есть все-таки в наших мирах что-то общее. У нас такие поговорки тоже знают.
— Могли бы и нас вывести, — обиженно пробурчал Громыш, вспомнив странствия по подземным тоннелям.
— Хорошо, что все закончилось. А как — это уже детали, — ответил Норберт. Среди освобожденных было много его товарищей.
Хижина у реки осталась далеко позади, и настроение у путников улучшилось. В лицо дул прохладный ветер, солнце грело, и жизнь казалась не такой уж и плохой вещью. Выход с тоннеля оказался гораздо севернее того места, где мы спустились в шахту, поэтому пришлось обогнуть горный хребет, чтобы добраться до Анкбурга. Городские стены маячили где-то впереди, скрываясь за раскидистыми древесными кронами, когда путники остановились на привал. Часть пленников была родом из других городов Велрании и рассчитывала вернуться домой. Но сперва нужно было восстановить силы. Решено было устроить привал в овраге среди холмов, поросших молодыми побегами ясеня в окружении старых деревьев.
Насобирав валежника, Громыш с Норбертом разложили прутья поверх сухой травы. Устроившись возле будущего костра, Громыш принялся высекать искру, ударяя друг о друга небольшие куски кремня, удачно оказавшиеся в его рюкзаке. Только сейчас я понимал насколько эти люди были подготовлены к жизни вне города и как уютно они чувствовали себя, оказавшись вдали от цивилизации. Я бы ни за что не смог так ловко добывать огонь и готовить еду. Да, в принципе, мало кто из моих знакомых смог бы похвастаться тем же.
Пока я завороженно смотрел на пляшущие языки костра, погруженный в собственные мысли, один за другим разгорались новые костры — наши спутники тоже хотели погреться и приготовить себе обед из запасов, обнаруженных в доме на берегу. На горячих углях жарилась рыба, позаимствованная в покинутой хижине у горы, а на небольшой видавшей и лучшие времена походной скатерти, так удачно очутившейся в рюкзаке Ленса, разложили все съестные припасы.
Тепло костра и сытая еда делают чудеса. Прошло немного времени, но на уставших и измученных лицах людей, совсем недавно еще занимавшихся изнурительно работой глубоко под землей, появились улыбки. Ленс, до этого сохранявший невозмутимый вид, тоже оживился. Схватив трофейную лютню, он устроился среди корней старого дерева, раскинувшего ветви посреди нашего самопроизвольного лагеря, и принялся перебирать струны. По всей видимости, это был известный в этих краях мотив, потому как спутники оживились и принялись требовать песню.
Голоса шахтеров присоединились к песне, и она зазвучала поистине величественно. Наконец, песня завершилась, и музыканты вернулись на свои места. От меня не укрылось, что на глазах Громыша появились слезы. Здоровяк смахнул их рукой и вытерся рукавом, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Ленс снял с веточки подрумянившийся над углями хлебец и принялся его разжевывать.
— А кто такой Камур? — поинтересовался я у него.
Ленс уставился на меня непонимающим взглядом, а затем его словно осенило. Проглотив кусок хлебца, он принялся объяснять:
— Совсем забыл, что ты не из этих мест, Рыжик. Как тебе сказать. Камур — это герой от народа. Пару лет назад он возглавил восстание, и люди, уставшие от произвола местечковых баронов, поднялись на борьбу и пошли за ним.
— Интересно! — воскликнул я и приготовился услышать интересную историю.
— А ничего интересного, — Ленс скривился и снова откусил часть от хлебца и продолжил. — Фидиф ли, двуфие бавоны только сдали этофо момента.
— Чего?
— Другие бароны, говорю, только ждали этого восстания. Как только Камур захватил Коргард, Перевал и Анкбург, они принялись собачиться между собой, пытаясь отхватить более лакомый кусок. Это как раз и сыграло восставшим на руку. Они быстро осадили другие города и кое-где даже добились успеха. Камур обещал освободить простых людей от тяжелого труда и сделать всех равными друг другу. Пока бароны дрались за власть, на нас напали нимерийцы. И Камур был единственным, кто дал им отпор. Но все закончилось также быстро, как и началось. Если ты слушал внимательно, о чем мы пели, то понял, что Камура убили, а восстание захлебнулось.