– Вернусь в понедельник, – повторила она. – Даже и не сомневайся, Джесс. Я давно решила: я люблю Дэвида и не оставлю его одного.
– Сабрина, ты знаешь, что для нас со Сью ты как родная дочь, хотя за последние два года мы, может быть, и не часто об этом говорили. – Голос Джесса сильно дрожал. – Мы слишком хорошо тебя знаем, Сабрина. Не тот ты человек, чтобы предаваться мимолетным любовным приключениям. Я уверен, что если уж ты едешь с этим Бен-Рашидом – значит, ты уверена, что это всерьез. Я не сомневаюсь, что он человек порядочный. Но как быть с Дэвидом?
Сабрина не знала, что ответить на это. Джесс задел ее за живое. Она чувствовала себя ответственной за Дэвида, и это сильно омрачало ее жизнь с тех пор, как в нее ворвался Алекс.
– Дэвид – моя забота, – сказала она. – Просить кого-нибудь еще, чтобы он разделил ее со мной, было бы несправедливо. – Сабрина постаралась взять себя в руки и заставить свой голос звучать бодрее. – Не беспокойся, Джесс, пройдут еще годы, прежде чем я устрою свою личную жизнь. Дэвид к тому времени, я надеюсь, уже поправится.
– Дай-то Бог, – скептически произнес Джесс. – Сабрина, ты все-таки уверена…
– Джесс, извини, мне пора. – Она поспешила закончить разговор, не в силах больше выслушивать Джесса, который, несомненно, желал ей добра, но был слишком резок. Хотя в общем-то он был прав. – Передай привет Сью и Дэвиду. Увидимся в понедельник.
Она положила трубку и перевела дух. Жребий брошен. Как ни тяжело было выслушивать резкие слова от Джесса, все-таки было лучше, что он сказал ей правду. Больше четырех дней она не могла себе позволить и теперь должна была успеть за это время сделать все, чтобы добиться своей цели. Пожалуй, ей нужно выглядеть неизменно веселой и жизнерадостной. Ведь так любая девушка может показаться ценной жемчужиной, которую жалко потерять. Если постарается, она сможет. Если она целых два года могла черпать силу из беспросветных будней, неужели у нее не хватит сил для четырех солнечных дней?
Сабрина встала и пошла в душ.
Она сушила волосы феном, который нашла на полочке в душе, когда вдруг услышала громкий голос Алекса:
– Сабрина! Куда ты запропастилась, черт побери?
Она недоуменно нахмурилась и выключила фен. Что это вдруг заставило его так орать?
– Сабрина!
Она отложила фен, завернулась в банное полотенце и вышла из душа, откинув назад еще влажные волосы.
– В чем дело?
Алекс застыл на месте. Лицо его, за минуту до того раздраженное, расцвело оттого, что он ее увидел, но тут же снова помрачнело.
– Почему ты не отвечала? Я уже, наверно, полчаса зову тебя, чуть голос не сорвал! – Он бросил охапку покупок и чемодан из свиной кожи на кресло. – И почему это ты разгуливаешь тут в одном полотенце? Откуда ты знаешь, я, может, не один!
– Я тебя не слышала. Я сушила голову! – выпалила Сабрина. – И я бы не выскочила в одном полотенце, если бы ты так не орал. Я уж было подумала, что случился пожар! – Она прошла к креслу. – А теперь, извини, мне нужно одеться. Не то чтобы я стеснялась – такой шлюхе, как я, нечего стесняться, – просто мне холодно.
– Сабрина, я не называл тебя шлюхой, – резко сказал Алекс. Он зашел ей за спину и притянул ее за плечи к себе. – Я этого не говорил!
– Ну, говорить не говорил… – Она попыталась вырваться, чтобы не дать себе снова растаять в его руках. Ее тело, не защищенное ничем, кроме полотенца, снова начинало испытывать сладостную дрожь… – Твой вид красноречивее всяких слов говорит о том, что ты хочешь сказать… – Сабрина снова попыталась вырваться из его рук, но он крепко держал ее.
– Нет, – все так же резко произнес он. – Не вырывайся, Сабрина.
Его губы заскользили по ее шее.
– Прости, – сказал он через минуту. – Я знаю, что я не должен так себя вести с тобой. Просто я чуть не сошел с ума. Ты мне не отвечала, и я здорово перепугался.
– Перепугался? Что же такое со мной могло произойти?
– Я подумал, что ты убежала, – выдавил Алекс. – Что ты позвонила своему ковбою, и тот убедил тебя вернуться к нему. Господи, – пробормотал он, – что со мной творится?
Теперь его голос звучал нежно, словно и не был стальным за минуту до того. И Сабрина уже не пыталась вырваться из его рук…
– Ты в этом не одинок, – сказала она. – Мне тоже не очень нравится то, что со мной творится. Но знай, что, если я согласилась поехать с тобой, на это есть причины.
– Я знаю, – прошептал он ей в ухо. – Это потому, что ты прекрасная женщина. Моя женщина. Скажи мне, Сабрина, ты ведь моя?
– Шовинист, – усмехнулась она. Тая в руках Алекса, Сабрина снова вспомнила вчерашнюю ночь у камина.
– Почему ты не скажешь мне, что ты мой мужчина? – произнесла она, кинув на него лукавый взгляд из-под ресниц.
– Ты хочешь, чтобы я сказал это? – Его руки ласкали ее тело. – Я и есть твой мужчина, детка. Твой с головы до пят. Всеми помыслами, всеми чувствами, каждым мускулом моего тела. И я не шовинист. Я готов предоставить тебе любую свободу, все, что ты хочешь. Скажи мне, чего ты хочешь? Впрочем, я и так знаю. Ты хочешь меня. Не правда ли, любовь моя?
Его руки продолжали ласкать ее.
– Тебе так нравится, любимая? Знаешь, как я люблю прикасаться к тебе! Ты такая нежная!
– Алекс! – Она начала расстегивать пуговицы его рубашки. – Черт побери, Алекс! Ты меня возбуждаешь!
Его глаза округлились.
– Да? А я и не знал, – произнес он, глядя, как ее пальцы расстегивают пуговицы рубашки, обнажая его грудь. – Стало быть, ты перешла в наступление? Ну что ж, я сдаюсь. И не могу сказать, что сдаюсь против воли. Надо же, впервые в жизни мне вдруг стало нравиться подчиняться.
Алексу стало нравиться подчиняться? Сабрина не поверила своим ушам и даже фыркнула, что было, надо признать, не очень-то уместно. Не означало ли это ее победу? Или о полной победе говорить все еще рано?
– Стало быть, тебе нравятся агрессивные женщины? – Сабрина попыталась сделать злое лицо, но затем рассмеялась. – Будет тебе агрессивная женщина. – Она действительно «перешла в наступление» и начала ласкать его, как он только что ласкал ее. – Тебе так нравится, любимый? – прошептала она, пародируя его шепот. – Знаешь, как я люблю прикасаться к тебе! Ты такой сильный!
С минуту он глядел на нее, не веря глазам. Затем рассмеялся и никак не мог остановиться, так что теперь уже Сабрина с удивлением уставилась на него.
– Черт побери, Сабрина! – проговорил Алекс сквозь выступившие от смеха слезы. Он прижал ее к груди и качал на коленях словно ребенка. – Ты не перестаешь меня удивлять, каждый раз выдаешь что-то новое. Что же будет через эти четыре дня? Я думаю, что ты полностью возьмешь власть надо мной! Будешь еще, чего доброго, крутить мной как пожелаешь.
– Не бойся, не буду, – улыбнувшись, поспешила она его успокоить. – Я пока даже и не заметила, что мне удалось получить власть над тобой. – Она поцеловала его.
«Господи, как я люблю его! А как же можно его не любить, если он сам признает мою власть над ним и сам способен смеяться над собой и в то же время остается такой яркой личностью, таким сильным мужчиной?»
Сабрина вдруг услышала вежливое покашливание. Она инстинктивно попыталась отстраниться от Алекса, а его руки так же инстинктивно еще сильнее прижали ее к себе. «Слава Богу, что он это сделал», – подумала она через минуту. Ведь она была обнажена до пояса, только бедра обернуты полотенцем.
– Может, мне зайти попозже? – вежливо спросил Клэнси Донахью.
– Черт побери, Клэнси, опять ты! – Алекс сделал ему знак головой, чтобы тот уходил. Он распахнул рубашку, пытаясь ею прикрыть Сабрину. – Похоже, ты уже взял в привычку…
– Взял бы, да ты мне не даешь. – Голос Донахью звучал рассерженно. – Короче, я исполнил все твои приказания. Но скажу тебе, Алекс, что ты дурак.
– Не сейчас, Клэнси, – нетерпеливо произнес Алекс. – Дай Сабрине хотя бы одеться. Ты ее смущаешь.