– Вот и отлично, – кивнул Алекс.
Они свернули на побережье, проехали мимо людного пляжа и наконец остановились в пустынном местечке в нескольких милях от дороги.
Алекс выключил двигатель и вновь окинул Сабрину с ног до головы откровенным ласкающим взглядом.
– Ну что, чья взяла? – ехидно произнес он. – Удалось тебе меня отбрить на этот раз?
Сабрина огляделась вокруг. Место было совсем безлюдным, и это снова поселило в ее душе тревогу.
Алекс лениво, словно нехотя, вылез из машины и так же лениво пошел открывать дверцу для Сабрины. Двигался он медленно, и под его черной рубашкой играли литые мускулы.
– Выходи, Сабрина, – сухо приказал он. – Не бойся. Я не собираюсь сейчас потакать никаким чувствам, кроме голода. В багажнике ты найдешь рюкзак с едой.
Его слова успокоили Сабрину. В самом деле, чего она так испугалась?
Она выбралась из машины и помогла ему расстелить на песке большую скатерть. Затем на скатерти появились жареный цыпленок, картофельный салат, хлеб, свежая клубника и бутылка красного вина.
– Это ты называешь примитивно? – съязвила Сабрина.
Он улыбнулся.
– Я привык жить на широкую ногу. Да и кто сказал, что на пикнике нужно есть одни хот-доги?
– В самом деле, кто? – согласилась Сабрина, с аппетитом вонзая зубы в сочную грудку цыпленка.
Они сели, скрестив ноги по-турецки, и принялись за еду. Воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая незначительными репликами. Эта тишина действовала на Сабрину успокаивающе, погружала ее в какую-то ленивую, уютную атмосферу. Время текло медленно, словно по каплям. Может быть, из-за легкого, расслабляющего ветерка или тихого, мерного плеска волн? Алекс разлил по бокалам прозрачное искристое вино, и они смотрели сквозь него на прощальные лучи заходящего солнца.
Края облаков были окрашены в розовый цвет. Их причудливые силуэты выделялись на фоне заката особенно ярко, словно небо решило напоследок сверкнуть всеми своими красками перед тем, как на всю ночь погрузиться во тьму.
Сабрина откинулась назад, оперевшись на локти. Мысли ее текли неторопливо. Она смотрела на Алекса. В лучах заходящего солнца черты его худощавого лица проступали особенно рельефно, словно это было лицо с картины Эль Греко.
– Можно задать тебе один вопрос? – неуверенно спросила Сабрина. – Этот вопрос мучил меня целых полгода, и до сих пор я не знаю на него ответа.
Он улыбнулся.
– Задавай. Я не хочу, чтобы тебя что-то мучило.
– Хани велела передать тебе, что она исполнила свое обещание. Что это было за обещание?
– Это была ты.
Глаза Сабрины округлились от удивления. Алекс довольно прищелкнул языком, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова.
– Не понимаю, – прошептала она.
– Это долгая история. Не хочу сейчас рассказывать ее во всех подробностях. Если кратко, то дело вот в чем. Я всегда был без ума от рыжеволосых женщин. Но в прошлом году у меня была одна такая, и она однажды очень сильно меня подставила. И после этого Хани обещала мне, что найдет для меня ту, которой я мог бы полностью доверять.
– И она решила, что я подхожу на эту роль?
Алекс кивнул.
– Ты, должно быть, произвела на Хани очень большое впечатление. За ту неделю, что принц и принцесса Руби были здесь, в Хьюстоне, вы с Хани очень подружились – Клэнси мне рассказал.
Сабрина улыбнулась, вспоминая свою первую встречу с Хани.
– Да, мы сразу потянулись друг к другу, – сказала она. – Мы стали как сестры. Я рада, что, по ее мнению, мне можно доверять.
– Хани наивна как ребенок, – изрек Алекс. – Она готова доверять каждому, пока ее не подставят.
– В таком случае ты, стало быть, никогда ее не подводил, – тихо сказала Сабрина. – Тебя она просто боготворит.
Алекс удивленно вскинул брови.
– Так вы говорили обо мне?
– Да нет, дело было не совсем так. Но я помню одну вещь, которую однажды сказала Хани.
– И что же это было?
– Она сказала: «Я слепо пошла бы за ним даже в ад».
Алекс вдруг помрачнел. Сабрина еще не видела у него такого лица. Губы его, на которых обычно играла циничная улыбка, теперь были сжаты. С минуту он сидел неподвижно, о чем-то задумавшись. Затем лицо его просветлело, в глазах мелькнул огонек.
– Да, конечно, Хани очень наивна, – повторил он. – Но она сказала правду. Для нее я действительно готов пройти все круги ада. И это говорю я, тот, кто считает, что в мире не так уж много людей, ради которых стоит пошевелить хотя бы пальцем.
Сабрина вспыхнула.
– Довольно цинично! А я с тобой не согласна. На свете много людей, которые заслуживают самой большой любви, какую мы только можем им дать. Неужели тебе не встречались такие? А твои родители?
– Я их теперь почти не вижу. Я общался с ними, только когда был маленьким мальчиком.
Глаза Сабрины удивленно округлились. Что же произошло с его родителями? Даже если они развелись, Алекс все равно, по идее, должен был остаться с кем-то из них.
– Они в разводе? – спросила она.
– Нет, они по-прежнему вместе. – Он усмехнулся. – Хотя вместе они в основном благодаря моему деду с его нелюбовью к разводам. Они не смогли отказаться от того, что он им предложил в обмен на ребенка. Так что родители меня, можно сказать, продали.
Сабрина была поражена.
– Продали?
– Мои родители считают Седихан слишком отсталой, даже дикой страной. Им больше по душе прелести европейской цивилизации. – Алекс попытался улыбнуться, но голос его дрожал. – Они отдали меня в полное распоряжение деду, когда мне было всего восемь лет, в обмен на шикарную виллу в Каннах и очень неплохое пожизненное обеспечение.
– И они тебе об этом так и сказали? – поразилась Сабрина.
Он помотал головой.
– Нет. Но дед показывал мне контракт. – Он посмотрел на нее. На какое-то мгновение в его глазах промелькнула боль, и она отозвалась в душе Сабрины. Но потом его лицо снова приняло обычное непроницаемое выражение. – Дед правильно сделал, что мне его показал. Благодаря этому я еще, ребенком понял, что даже родным отцу и матери не всегда можно доверять.
Сабрина похолодела. Каково это было пережить восьмилетнему мальчику! И вряд ли у кого-либо хватило бы смелости упрекать Алекса в цинизме за его слова!
– Господи, – прошептала она, – да ведь тебе было всего восемь лет! Твой дед мог бы и подождать!
– А зачем? У моего деда достаточно мужества, чтобы называть вещи своими именами. Я думаю, что он по-своему всегда заботился обо мне. А сказал он это не для того, чтобы причинить мне боль. Он хотел оградить меня от того, чтобы я однажды не попался на удочку к своим родителям, если им вдруг понадобится использовать сына в каких-то своих грязных играх.
– А они пытались тебя использовать? – спросила Сабрина.
– Разумеется, – грустно улыбнулся он. – Слава Богу, старик успел меня кое-чему научить.
– Ничего себе! – произнесла Сабрина, чувствуя, что слезы подступают к глазам. Она живо представила себе Алекса восьмилетним мальчиком, которому так рано пришлось пережить боль разочарования в собственных родителях.
– Я не поддался на их провокации, потому что эти двое мне были больше не нужны. У меня был мой кузен Лэнс и мой дед. Больше мне никто не был нужен.
– Теперь многое понятно, – горько сказала Сабрина, отводя глаза, чтобы он не увидел в них слезы. – Тебе действительно никто больше не нужен.
Алекс вдруг пробормотал:
– Господи, для чего я тебе все это рассказываю? Я уже много лет и не вспоминал ни разу о своих распрекрасных родителях, а ты вдруг заставила меня рассказать тебе чуть ли не всю мою жизнь. Все это было давно и больше не волнует меня.
Но Сабрина видела, что это не так. Она за эти несколько минут вдруг увидела другого Алекса, совсем не циника, человека ранимого, нуждающегося в дружбе и преданности. Словом, такого, как и все. В ее душе словно что-то перевернулось. Ей захотелось по-матерински обнять его, прижать к груди, как Дэвида, когда того мучили ночные кошмары.