Четверо мордоворотов стояли с обнаженными мечами рядом с темником, кроме того, Вадый сам был велик, как циклоп, а Дайруту требовалось еще вынуть свои два клинка из ножен.
— Убей их, — внезапно прохрипел Коренмай, приподнимая голову.
Темник на мгновение отвлекся, и в этот момент Дайрут резко выкинул вперед руку.
Наручи, два черных куска металла с искусно выгравированными рунами, давали ему нечеловеческую силу.
Ладонь, как сквозь теплое масло, прошла в жирную грудь Вадыя, захватила там сердце и единым движением, выламывая мешающие кулаку ребра, вышла обратно — комок окровавленной плоти еще сокращался на ладони Дайрута.
Телохранители умершего мгновение назад темника бросились на убийцу, но тот, вместо того чтобы кинуться вон, спокойно толкнул тело Вадыя на них. Сделал шаг в сторону, доставая клинки, а затем кувыркнулся вперед, оказываясь между четырьмя врагами.
И двумя резкими ударами прикончил их: первых двух — перерезав им шеи, вторую парочку — наискосок вонзив одному клинок в печень, другому в сердце. Один из телохранителей успел воткнуть ему меч в бедро, но Дайрут просто извлек его из себя и шагнул за порог юрты.
А снаружи уже кипела схватка — на Рыжих Псов наседали телохранители покойного владыки тумена.
— Вадый мертв! — крикнул Дайрут.
Схватка остановилась.
— Темником будет Абыслай! — выкрикнул хорошо одетый старик, один из советников Вадыя.
— Темником должен стать Чубей! — яростно заявил один из телохранителей.
— Темником буду я, — спокойно сказал Дайрут. — И если кто-то с этим не согласен, то он отправится в степь замотанным в кошму и, прежде чем сдохнет, не раз пожалеет о своей тупости.
Все вокруг заорали одновременно.
Дайрут знал, что так просто дело не кончится — надо будет договориться с тысячниками, казнить самых ярых противников и привлекать на свою сторону достаточно гибких и хитрых, а самое главное — надо будет объяснить произошедшее хану Разуже. Хотя именно в этом Дайрут проблемы не видел, хан уже знал о нем и в последнее время явно не был доволен Вадыем.
Но все это он сможет сделать — часть сам, часть с помощью Рыжих Псов, его личной гвардии.
Где-то в глубине сознания он подозревал, что поступает неверно, но Дайрут легко отбросил эти мысли в сторону.
Он будет править Ордой и наверняка отомстит и за отца, и за друзей и близких. Просто надо найти настоящих виновников, а не казнить всех подряд, ведь сама по себе Орда — великолепный инструмент.
Два дня спустя Дайрут приближался к ставке хана Разужи.
У шамана в ставке темника оказался свиток с ритуалом, который позволил сделать коня необычайно сильным и выносливым, к тому же нетребовательным к еде и питью — и, воспользовавшись этим, новоявленный темник торопился к владыке Орды для того, чтобы первым сообщить ему о новости.
Разужа за последние годы обосновался на землях поверженной Империи — сейчас он усмирял то и дело восстающие провинции, обучал новобранцев, взятых из местных жителей. Несколько советников мертвого императора остались живы, и хан использовал их для того, чтобы научиться править и воевать иначе, нежели умел делать это раньше.
Он пробовал использовать пленников и шпионов, посылал фальшивые письма и перехватывал чужие, давал обещания, выполнять которые должны были другие, делал то, что называлось политикой.
Своей ставкой хан сделал столицу — Жако, однако жить в тесных стенах не пожелал, и за пределами городских стен специально для него сожгли целое предместье, а на его месте выстроили временный лагерь из громадных шатров и юрт.
Жизнь здесь уже наладилась, люди были если и не счастливыми, то, во всяком случае, не слишком несчастными. Нукеры Разужи следили за тем, чтобы крестьян, горожан и купцов не слишком-то обижали.
Орков и людоедов поселили отдельно и снабжали достаточным количеством скота, чтобы они не пакостили. Гоблины, которых тоже пытались отселить, каким-то образом все же сбегали из тех мест, где им надлежало ждать приказов хана, но вели себя сравнительно тихо и спокойно.
Глава личной гвардии хана знал Дайрута лично и в громадный белый шатер тот, кто раньше был главой Рыжих Псов, попал быстро.
Разужа лежал на взбитой груде шелка, глаза его были затуманены, а его гибкое мускулистое обнаженное тело вылизывали четыре наложницы, в одной из которых Дайрут признал Зайну — свою троюродную сестру, племянницу императора.
Впрочем, он знал, что наложницы не имеют права поднимать взгляд на лица хозяев, да и виделся он с Зайной очень редко даже тогда, когда они жили в одном дворце.
— У тебя послание? — негромко поинтересовался Разужа, и речь его, внятная и спокойная, показалась Дайруту похожей на шипение.
От хана так же, как и ранее, веяло нечеловеческой мощью, сухим злобным жаром.
— У меня новость, — ответил он. — Темник Вадый сошел с ума, он пытал командира своих нукеров, затем решил убить меня. Однако я не позволил ему этого сделать.
— Старый мешок с жиром превратился в полудохлого мерина, считающего, что никто, кроме него, не вправе покрывать кобыл. Кто претендует на место Вадыя?
Дайрут знал, что сейчас — самый тонкий момент.
Надо дать понять, что он достаточно силен для того, чтобы возглавлять тумен и вести его к целям хана. С другой стороны, нельзя показать себя слишком умным и сильным, чтобы у Разужи не появилось даже мысли о том, что гость собирается рано или поздно убить хана или хотя бы доставить неприятности.
— Я хочу возглавить тумен, — сказал он прямо и встал на колени, склонив голову. Он знал, что ему придется лгать, и не хотел, чтобы его выдал взгляд. — Доверь мне это, великий хан, и я не подведу тебя.
Судя по шороху, Разужа отогнал от себя наложниц, затем поднялся и подошел ближе.
— Ты нравишься мне, Дайрут, — сказал хан вкрадчиво. — Ты взял Тар-Мех, взял Руан-Дер. Ты смертельно опасен для врагов и очень полезен для друзей. Абыслай или Чубей и в подметки тебе не годятся, хотя любой из них стал бы не худшим темником.
И если бы это я убил Вадыя, то отдал бы тебе его гумен, даже не размышляя. Однако ты успел первым, и у тебя может войти в привычку убивать тех, кто отдает слишком неприятные приказы. А я приятное своим темникам говорю очень редко. Ответь на эти слова, Пес.
— Я — Пес на службе у великого хана. Моя цель — служить тебе. Ты можешь не сомневаться во мне, так как в моих жилах нет благородной крови, и я не смог бы стать ханом, даже если бы очень этого захотел.
Дайрут мог в любой момент резко выбросить вперед руку и вонзить ее в обнаженный живот Разужи, доставая оттуда требуху и омывая себя благородной ханской кровью, и что-то изнутри вопило о том, что именно так он и должен поступить.
Однако было совершенно ясно, что здесь у Дайрута друзей нет, а в ханской гвардии служат не просто увальни, а лучшие из лучших. Кроме того, всем в Орде было известно, что Разужу убить не так просто, что ему покровительствует некий темный и мрачный то ли бог, то ли демон, который воскрешает хана после смерти.
«Я убью тебя позже, когда буду готов, — подумал Дайрут. — А пока — наслаждайся моей покорностью».
— Ты нравишься мне, Дайрут, — вновь повторил хан. Тут же стало ясно, с кого копировал свою манеру речи Абыслай. Но если, повторяя одно и то ж тысячник просто усиливал свои слова, то у хана не имело значения, что именно он говорит — все было в интонациях, в скорости, в ударениях. — Ты взял Тар-Мех, взял Руан-Дер. Ты смертельно опасен для врагов и очень полезен для друзей. Абыслай или Чубей и в подметки тебе не годятся, хотя любой из них стал бы не худшим темником. И если бы это я убил Вадыя, то отдал бы тебе его тумен, даже не размышляя. Однако ты успел первым, и у тебя может войти в привычку убивать тех, кто отдает слишком неприятные приказы. А я приятное своим темникам говорю очень редко. Ответь на эти слова, Пес.
Было совершенно ясно, что хан угрожает — но и чего-то ждет.