- Ой, а мне тут хорошо-о-о!
- Кто бы сомневался. Пошли, говорю!
Тут вклинился прыщавый Арик.
- Простите, я вас не понимаю: если женщине хорошо, то и беспокоить её не нужно...
- Это не женщина, а детский сад. Сама глупая у нас в институте!
- При чём тут институт?! - возмутилась Жановна.
- При том, что я руководитель группы и несу ответственность...
- Не ври! Руководитель Гриша, а ты - пришей-пристебай!..
В чём-то Сонька была права. Грише тогда было тридцать, а мне - восемнадцать. Я в том НИИ курьером подрабатывал, откосив от армии. Но не надо обзываться!
Я не обиделся, мне было жаль дебилку.
- Соня, вспомни, сколько тебе лет! Хватит девочку изображать!
Любительница греческой халявы возмутилась:
- Женщине столько лет, сколько она может себе позволить. Я не бедная!
Пьяно подмигнув, она стала выгребать из сумочки косметику.
- Смотри, тут у меня всё самое клёвое, самое что ни на есть французское... Одних кремов долларов на двести!
Я решился перейти к террору:
- Кончай ханьку жрать! Теплоход отчаливает через три часа!
Я тряхнул своим тощим запястьем, где, на тяжёлом металлическом браслете, болтались популярные в те времена "командирские" часы. Их я почему-то не смог продать.
Жановна меня поправила:
- Не через три часа, а поздно вечером!
- Ну, и дура же ты!
- Чего это я дура?
- Язык километровый, вот чего...
Всё это время жулики переглядывались. Аристотель резко сменил тактику, тон его стал менее дипломатичным:
- В какой степени вы знаете английский? - обратился он ко мне.
- Нормально, а что?
- Тогда сходите вниз, побеседуйте с хозяином, выпейте... за счёт магазина...
Хочу ли я выпивать в чьей-либо компании за чей-либо счёт, Арик забыл поинтересоваться. Он что-то прошептал хозяину на ухо, тот кивнул, встал с кушетки и пузом попёр на меня.
- А эти двое здесь останутся или пойдут с нами чай пить? - спросил я по-английски у хозяина, кивнув на Арика с Жановной.
- Мы ещё немного поболтаем здесь, - ответил за хозяина прыщавый.
Ему не терпелось меня выпроводить. Хозяин, желая сделать ему облегчение, потащил меня к выходу из лавки за рукав. Я на всякий случай подчинился, лихорадочно соображая, что мне делать дальше. В салоне телефона не было, а если бы и был, так что? Арик неподдельно возликовал:
- Идите-идите вниз, Софи к вам сейчас спустится!
- Смотри, если она через пять минут не спустится... - прошипел я нарочито громко.
- И что тогда? - съязвила мне вслед умная Сонька.
Я оставил её реплику без внимания.
- Я твою рожу запомнил, - сказал я прыщавому. - У вас в Греции полиция имеется?
- В Греции всё есть! - выкрикнула Жановна, хлебнув прямо из бутылки коньяка.
Я показал ей пальцем на висок и пошёл по металлическим ступенькам вниз, вслед за малоразговорчивым хозяином.
Внизу я снова обнаружил смену декораций: вместо апельсиновых коробок на свежевымытой веранде, на ещё не просохшем полу, стоял лёгкий пластмассовый столик и два стула в таком же дешёвом стиле.
На веранде малоразговорчивый хозяин вдруг разговорился. Насколько может разговориться грек на неродном английском языке.
- Садитесь, пожалуйста. Это мой любимый столик.
- Ваш?
- Я за ним никому не разрешаю сидеть... Кроме самых дорогих гостей!
"С каких это пор я так вздорожал?" - подумалось мне.
- Станьте моим другом - не пожалеете, - продолжил хозяин.
- А где же ваш симпатичный бармен? - перебил его я.
Я слишком деловито озирался, слишком много вопросов задавал, и малоразговорчивого флегму это явно раздражало. Он неожиданно свистнул, махнул рукой в сторону одноэтажного домика, который стоял на противоположной стороне проулка. Оттуда мигом выкатился мальчик-слуга с серебристым подносом в руках.
Блестящий металлический подносик был подвешен на трёх цепочках, а цепочки те сверху крепились к металлической же палочке, которую цепко держала рука мальчика. Мальчишка вручил мне на подносе чашку отменного кофе и стакан ледяной воды. "Набор для дорого гостя", - смекнул я.
Слуга, пятясь и кланяясь, удалился, а грек стал как бы прикалываться:
- Я думаю, что и ты остался бы у нас... на этот вечер... Охотно остался бы... да...
- Я?!
Хозяин молча кивнул.
- За кого вы меня принимаете?!
Хозяин вообще замолчал.
- Слушайте, а почему это она осталась там с этим... Аристотелем... Или как его там? Ведь это же вы её приглашали на кофе! Я всё помню!
Грек продолжал молчать. Я бесился, осыпал его вопросами, но он продолжал притворяться глухонемым. Наконец, мне пришла в голову гениальная мысль.
- Где тут у вас руки моют?
Не дожидаясь ответа, я сорвался с места и помчался за угол дома, туда, где по моим соображениям, мог иметься секретный выход.