— Садитесь, — пригласила она, — нам сейчас подадут чай.
— А зачем эта зеркальная стена? — спросил он.
— Чтобы я могла себя видеть. Я очень часто смотрюсь в зеркало. Это мне помогает лучше узнать себя и контролировать свои движения. Я, можно сказать, выросла, глядя в зеркало. Для нас, даунов, очень важно иметь большое зеркало, чтобы все время смотреть на себя, — объяснила она, как учительница, дающая урок.
— Я всегда чувствую себя немного неловко, когда я с тобой, — признался он. Простодушие Фьяммы лишало его привычной уверенности в себе.
Фьямма восприняла слова Джанни как комплимент и улыбнулась.
— Вы хотели меня видеть. Почему? — спросила она, переходя сразу к делу.
— В прошлый раз мы говорили о нашем отце, — начал он. — У Петера Штрауса была огромная прекрасная вилла на озере Комо.
— Я знаю. Мне мама рассказывала. Она жила там несколько лет, пока наш отец был жив.
— Хорошо. Так вот знай, этот дом заперт с тех пор, как отец умер. Он для меня очень много значит, и не только потому, что там собраны великие произведения искусства. Этот дом — тоже своего рода зеркало. В нем отразился характер отца, его вкусы, его личность. Я сам мало его знал, ты его совсем не знаешь. Ты хотела, чтобы я рассказал о нем. Ну так вот, этот дом расскажет о нем больше и лучше, чем я или кто угодно другой. Я хочу сказать тебе, что он твой. Он принадлежит тебе по праву. Вот, держи. — Он вынул из кармана пиджака и протянул ей довольно плотный конверт. — Здесь акт о передаче права собственности.
Фьямма открыла конверт и вынула из него документ, состоявший из четырех машинописных страниц.
— Спасибо, — сказала она кротко. — Вы мне сделали большой подарок.
— Просто я хочу хоть отчасти исправить допущенную несправедливость. Конечно, это несколько запоздалый жест, но все же больше, чем ничего. Полагаю, впоследствии ты получишь и кое-что еще. Но пока я хочу, чтобы ты поехала на эту виллу. Вошла Рашель и сервировала чай. Следом за ней появилась Мария.
— Мамочка, можно нам съездить на озеро на пару дней? — спросила Фьямма. — Мой брат только что сказал мне, что вилла на озере Комо — моя.
— Только ты и я? — улыбнулась Мария, заговорщически подмигнув ей и старательно пытаясь скрыть волнение, которое вызвала у нее эта новость.
— Нам придется взять с собой Мануэля, а то он с ума сойдет от ревности, — сказала Фьямма.
2
В тот день Флоретта Руссель позвонила Мистралю из Парижа.
— Это правда, что ты признал свое поражение? Что ты выходишь из игры? Это правда? — начала она.
— А почему вдруг такой прокурорский тон? — отшутился Мистраль.
— Сам подумай! Ты же никогда не был дураком. Если ты так решил, у тебя, конечно, есть на то свои резоны. Но в любом случае, если ты все же передумаешь и решишь вернуться в спорт, на меня больше не рассчитывай. Я подаю в отставку, — торопливо сообщила она.
— Ты что, заболела? — ошеломленно спросил Мистраль, не в силах понять, как Флоретта после стольких лет могла решиться его оставить.
— Может быть, я свихнулась, но дело в том, что я больше не одна. Я живу с Жан-Луи Кустадье, — объяснила она.
— А кто это? — В голосе Мистраля прозвучало любопытство. — Ты говоришь так, будто я с ним знаком.
— Честно говоря, тебе бы следовало с ним познакомиться. Это тот самый нейрохирург, который помешал коварной Шанталь увезти тебя в Париж, когда ты был в коме. И по случайному совпадению он — отец Шарля, моего сына.
В тот вечер, ложась спать рядом с Марией в их общей спальне, он рассказал ей о телефонном звонке и добавил:
— Подумать только, за все эти годы Флоретта ни разу даже не намекнула на существование этого мужчины.
— По правде говоря, я тоже удивилась. Теперь понимаю, почему, когда Шанталь хотела увезти тебя отсюда, Флоретта улетела в Париж, а перед отлетом сказала мне, чтобы я не беспокоилась, что у Шанталь ничего не выйдет. Специалист, которому предстояло решить твою судьбу, был у нее в руках. Флоретта всегда отлично умела хранить свои тайны, — рассудительно заметила Мария.
— Женщины умеют держать язык за зубами, особенно когда речь идет об их личной жизни. Они поверяют тебе свои секреты, только когда ты на пороге смерти, — проворчал Мистраль.
— Это что, шифрованное сообщение? — спросила Мария, проводя рукой по его черным колючим, начинающим отрастать волосам.