Непростое это дело, найти хорошего мастера, да еще согласного получать оплату от четырнадцатилетнего подростка. Двое мужиков, которых посоветовал фотограф-бонист, просто отказались иметь со мной дело, когда озвучил, что заказчик — это я.
И только один дед, Ефим Олегович, которого нашёл мой торговый партнёр с рынка, дядя Боря, согласился прийти и оценить фронт работ.
Пришёл, выслушал меня и мои хотелки и стал что-то считать в своём блокноте. Потом мерил матерчатым метром и опять считал. И так около получаса.
— Значит так, парень, — наконец изрек он, закончив свои подсчёты. — Восемьсот рублей за материалы и четыреста за работу.
— Охренеть, — вырвалось у меня. — Извините.
— Ничего, многие так реагируют. Но это я насчитал по твоим хотелкам. Если класть не от потолка до пола и не по всей правой стороне кухни, а сделать только фартук, то будет намного дешевле. Ты же сам понимаешь? Хотя откуда тебе это знать! Мне надо всю эту краску со стены убрать, потом её выровнять и только потом класть. Есть еще один нюанс, у меня нет столько белой плитки.
— И что делать?
— У меня есть праздничная плитка. Новогодняя и революционная. Если сделать три пояса, снизу, посередине и сверху, то как раз хватит.
— А что это за праздничные? — заинтересовался я. — У вас образца нет?
— Нет. Недодумался взять. Новогодние — там снеговик с зайцем. А революционные — Аврора и Ленин.
Мать вашу. Это же на что у меня кухня будет похожа? На музей новогодней революции? С другой стороны, плитка дефицит, особенно в таких количествах. Блин, и цена конская, я-то рассчитывал всего рублей на триста-четыреста, ну, водки если надо, а тут два мотоцикла с колясками.
Но нет. Мало ли кто и как возбудится на вождя и символ революции на кухне. Может и сама бабуля взбрыкнёт или кто из её многочисленных друзей и подружек. Мне только идеологического срача для полного счастья не хватает…
— А можно только новогоднюю пустить? Без революционной. Хватит её тогда?
— Да как скажешь. Если решился делать, то гони задаток пятьсот рублей и реши вопрос с газовщиками. Надо будет отключить и снять колонку и отодвинуть плиту.
— Ну. Это меньшая из проблем. У меня в соседях половина горгаза.
В общем, согласился я на разбавление простой плитки новогодней и отдал деду деньги. И он не подвел. За неделю выложил, любо-дорого посмотреть. Соседи-газовшики тоже не подвели. С этими рассчитался водкой, которой у меня скопилось уже несколько бутылок, а бабуля на неё почему-то не покушалась.
В последнюю неделю бабулиного лечения я с Лубенцами и соседом Жмуром поклеил обои в коридоре. Заодно поменял старую электрофурнитуру на привезенную из Питера, финскую. Расплачивался я с пацанами на этот раз не вкусняшками, а игрой на приставке. Они как узнали про такое чудо-юдо, так их стало никакими силами не оттащить от игр. Даже подрались из-за очередности.
Бабуля была в шоке, когда оценила масштаб изменений в квартире. И ей тоже загорелось что-нибудь в квартире поулучшать или отремонтировать. Но так как она не только умудрилась спустить все деньги на курорте, но и еще влезть в долги, которые и отдала с наших пенсий, то что-то делать она решила на мои деньги. Пришлось её обломать, сказав, что всё потратил на плитку и плиточника.
А планы у неё были устрашающие. Какие-то знакомые предложили ей синий линолеум, и ей загорелось положить его на наши полы.
— Женька! Да хороший линолеум. Как в больнице, — пыталась она меня убедить, подозревая что я, в силу своего куркульства*, не все деньги спустил на ремонт.
— Во-во. Как в больнице. Видел я этот линолеум. Он трескается и узкий. Его надо сшивать между собой. Хочешь ходить и спотыкаться о жестяные полоски? Хрень получится полная.
— Это что за словечки? Нельзя тебя одного оставлять, сразу гадостей на язык свой нахватаешься.
— Ну, извини, ба. Но, правда, некрасиво получится. Как в казенном учреждении или как в морге, — при моих словах старушку аж передёрнуло от этого сравнения.
— Вот режешь ты мою инициативу на корню, засранец. Я хотела что-нибудь такое, ого-го, для нашей квартиры сделать. А ты сразу про морг, — и она погрозила мне своим кулачком.
— Ну так покрась рамы и батареи. Да и полы можно будет покрасить на кухне, в коридоре и в твоей комнате.
— А в твоей, что, не надо? — удивилась она.
— В своей, я хочу по-своему покрасить, сам, — не говорить же ей, что боюсь, что она наткнется на мои тайники.
А через неделю узнал, что эта неугомонная старушка достала для меня путёвку в пионерлагерь на Чёрное море. Вернее, в путевке было указанно, что это оздоровительный комплекс «Зарница», от нашего азовского оптико-механического завода.
Это тот лагерь, в который в прошлом году ездила Сидорова. Вот к ней и пошёл выяснять подробности жития-бытия в нём.
Олька узнав, что я уезжаю, насела, видимо, на предков и те ей тоже достали путёвку. Но, хитрюга этакая, промолчала об этом до момента отправления. И только столкнувшись со мной на железнодорожном вокзале, со смехом поведала о том, что тоже едет. Посмеялся с ней вместе. Я только за.
И вообще, среди едущих в лагерь оказалось очень много знакомых парней и девчонок. С нашей школы, с секций и кружков дворца пионеров и даже четверо мелких из нашей младшей туристической команды. Которые, найдя нас с Олей в этом людском водовороте, веселыми мячиками заскакали вокруг нас, радуясь нам и делясь с нами своей радостью.
Оказывается, этот лагерь находится рядом с пионерлагерем «Лира», в котором я отдыхал летом 1978 года в моей прошлой жизни. И в котором из-за шторма, убило пацана из Ленинграда осколком стекла. Надо будет как-нибудь туда выбраться, посмотреть, сохранились ли мои инициалы, которые я вырезал на одном громадном дубе.
«Зарница» мне понравилась. Современные корпуса, с новой мебелью и удобствами на этаже. Большая и красивая столовая, актовый зал, он же кинотеатр, и даже отделение почты, откуда я сразу и отправил телеграмму бабуле — «доехали хорошо тчк целую Женя».
До моря, правда, идти минут десять. Но по удобным дорожкам и через подземный переход. А не как мы в «Лире», через трассу и санаторий «Голубая дача» для туберкулёзников. Всё это нам показали, сводив на море вечером в день приезда. Пляж, правда, маленький и из крупной гальки. Купаться можно только между двумя волнорезами, не заплывая за натянутую ограничительную сетку. Глубины начинаются почти сразу, поэтому за нашим бултыханием наблюдают спасатели как с берега, так и с лодки.
После ужина, на торжественной линейке, подняли флаг смены. Администрация толкнула несколько речей, желая нам хорошего отдыха и призывая к дисциплине и порядку. Мы все им дружно похлопали в ладоши. И отправились жечь пионерский костёр.
А потом, на дискотеке, мы с Олей отожгли. Нет, не во время медляков, хотя народ и пялился на наш слишком близкий и тесный танец, но никто из взрослых с замечаниями не полез. А вот когда поставили хит этого года, группу Мираж**, мы всех и удивили нашим шаффлом.***
Ночь
Закрыла прошлого листы.
Одни мы в мире — я и ты,
В руке твоей моя рука.
Шанс
Тебе даётся только раз.
Нам мир всё лучшее отдаст,
Что берегли для нас века.
К нам протолкались наша туристическая мелочь и тоже включилась в танец. За год и они выучили несколько связок и шагов. Через минуту к нашим прыжкам присоединились и трое девчонок из параллельных классов нашей школы. Пусть они и не всегда в такт выполняли повороты, но танцевать в нашем стиле девчата учились на школьных дискотеках вместе с нами.
Народ вокруг раздался в разные стороны, образовывая свободное место, и с недоумением смотрел за нашими скаканиями. Но уже на вторую песню этой же группы стал хлопать в ладоши в такт наших движений, а кое-кто, даже пытался присоединиться.
Летний день унёс с собой
Мои силы и мой покой,