И хоть потратил я четыре тысячи двести марок из накопленных одиннадцати тысяч, было их совершенно не жалко, так как свой транспорт и помещение придавали уверенности в моих действиях и плане, который потихоньку начал вырисовываться в моей голове.
…..
Очередной этап этого плана пришёлся на объезд банковских отделений на территории Земли Бранденбург и города Берлин. Сам Берлин столицей объединенной Германии стал совсем недавно, 20 июня 1991 года. Но был столицей чисто формально, правительство и парламент не спешили переезжать из удобного и уютного Бонна.
Но до этого случилось много всякого. У меня с Александром Михайловичем произошёл первый конфликт. Герр Майер принял сложившуюся ситуацию вполне спокойно. Объезжая банки на территории Саксонии-Анхальт, я всё дальше и дальше удалялся от Альтенбурга и, из-за загруженности дорог, всё чаще стал возвращаться позже установленного срока. Что очень злило старшего прапорщика. И в один из дней я приехал аж в одиннадцать вечера.
Прапор был уже в подпитии и стал обвинять меня в том, что я где-то просто гуляю в своё удовольствие. И апеллировал к тому, что от Альтенбурга до Гёрлица расстояние больше, чем от Альтенбурга до Бисмарка. Но совершенно не хотел понимать, что тот же Дрезден я спокойно миновал по объездной дороге, в случае с тем же Бисмарком мне пришлось ехать через Магдебург с его автомобильными пробками.
— Я заезжаю всё дальше и дальше, и мне не хватает светового дня, чтобы сдать деньги и вовремя вернуться обратно. А что будет когда я доберусь до Ростока, Гамбурга или Мюнхена? Мне придётся там ночевать в дорожных мотелях, чтобы я смог выполнить порученное вами. В общем сами решайте, а я спать.
Хлопнул дверями и ушел в располагу. Благо, копиями ключей от всех дверей меня уже снабдили. Не знаю что они там меж собой решали, но мне был выдан номер телефона, по которому я должен был звонить, если не укладываюсь в срок, и информировать где заночевал.
Вторым ударом по моим «напарникам», стало то, что региональные отделения Почта-банка на землях западной Германии наотрез отказывались принимать монеты ГДР. Даже распоряжения Бундес-банка, копию которого я предъявлял, не помогло. Восточногерманские монеты принимали только в крупных западных городах.
Всего в четырнадцати городах ФРГ мне удалось обменять деньги. И там, где прапор с Майером собирались получить не менее трех миллионов марок, им перепало всего четыреста шестьдесят тысяч. Ну и я стал богаче всего на десять тысяч.
Старший прапорщик после августовского путча в СССР вообще запил не по-детски. Но именно благодаря этому, я и узнал много нового и интересного про их с немцем бизнес. Очень часто герр Майер сдавал мне пьяного в хламину Михалыча сразу после моего возвращения с выезда. И мне приходилось тащить его на себе в каптёрку, где и сгружать это тело на топчан.
Прапор был настолько пьяный, что не замечал как сменилась обстановка и, принимая меня за Пауля, продолжал делиться с «ним» своими обидами и планами. Я узнал про топливный бизнес, про доход с продажи перевязочных средств, про продажу якобы списанных грузовых автомобилей на сторону. Мне стало известно, что курирует его самого и его делишки особист бригады и даже сам командир части. Но, самое интересное, он, забыв про меня, в своём пьяном бреду проверял свои захоронки, которых насчитывалось ровно три штуки.
Во время одного из таких пьяных разговоров с самим собой, я узнал, что мой прапор мечтает прикопать одного наглого лисенка к другому, утонувшему. Ну, я и не питал надежд на мирный исход наших взаимоотношений, поэтому и начал подготовку к своей игре.
Проспавшись, Александр Михайлович опять становился строгим, но справедливым командиром. Полностью забывая что творил и говорил будучи пьяным. Не забывал стимулировать меня доступом к телефонным разговорам с родными и даже похлопотал о присвоении мне звания ефрейтор, «за образцовое выполнение служебных обязанностей и примерную воинскую дисциплину», как значилось в приказе.
И очень жестко разобрался с новым взводом охраны после их наезда на меня. Нам на охрану спихнули старослужащих-дагестанцев, которые узнав, что я работаю где-то на стороне, стали угрозами требовать водки, пива, журналов с голыми бабами и т. д и т. п. Сначала я не принял их угрозы всерьёз, из-за чего и поплатился.
В одно из воскресений еле отмахался от трёх абреков, которые подловили меня в душевой на первом этаже. Отмахаться-то я отмахался, но лишился всей одежды, которую те взяли в заложники и потребовали в обмен за неё десять бутылок водки. Нисколько не смущаясь, голяком отправился к старшине и поведал о своих приключениях, а тот, недолго думая, позвонил Александру Михайловичу.
Мою одежду спасли и мне вернули, а дагов, по слухам, отправили служить на бригадную свиноферму. Взамен нам прислали на охрану сверхсрочников. Но всего два отделения.
Так вот, попав в Берлин в конце сентября, я первым делом поехал в отделение туристического агентства Бюлера (Bühler Reisebüro). И там я подал запрос на получение деловой визы в СССР. Заплатил за услуги пятьсот марок и оставил им свой паспорт. Обещали справиться в течение месяца. Самому соваться в советское консульство на Унтер-ден-Линден я не рискнул.
Там же, в этом же агентстве, мне на глаза попалось объявление о том, что окружной комитет района Кёпеник (Köpenick) выставляет на продажу квартиры. Желающим обращаться в ратушу района Кёпеник по адресу: улица Старый Кёпеник дом 21.
Прикинул по атласу расположение отделений банка так, чтобы попасть в ратушу этого района, ну и поехал. В ратуше выяснилось, что есть только одна не проданная квартира по адресу Луизенштрассе 9. Трехкомнатная квартира принадлежала раньше партийному чиновнику СЕПГ. В 1990 году была конфискована в городской фонд и в этом году выставлена на продажу. В начале года район хотел получить за нее тридцать пять тысяч марок, но желающих её купить так и не нашлось.
Съездил с представителем комитета посмотреть на квартиру и с первого же взгляда влюбился в неё. Трехэтажный дом 1959 года постройки, закрытый дворик с детской площадкой, консьерж и, самое главное, я узнал это место. Рядом, буквально за углом этой улицы, начиналась улица Киц (Kietz), древнейшее славянское поселение Берлина. В будущем, одна из исторических достопримечательностей и как в итоге, довольно престижное место для жилья. Хорошее вложение денег.
И я, больше не сомневаясь, снял со своего счёта тридцать две тысячи марок и приобрёл эту квартиру.
«Висмут»* — совместное предприятие СССР и ГДР, в структуре которого были геологоразведочные, горнодобывающие и перерабатывающие предприятия, где добывалась и обогащалась урановая руда, поставляемая для атомной промышленности Советского Союза. Горно-обогатительный комбинат был расположен на территории от Роннебурга под Герой (Тюрингия) до Кёнигштайна (Саксония).
Первый «Горх Фок»**, был после войны передан СССР в качестве репараций и служил в ВМФ учебным судном под названием «Товарищ». После развала страны парусник достался Украине, которая в итоге и продала его ФРГ.
Бухенвальд*** (нем. Buchenwald — «буковый лес») — один из крупнейших концентрационных лагерей в Германии, располагавшийся рядом с Веймаром в Тюрингии.
Социалистическая единая партия Германии СЕПГ (Sozialistische Einheitspartei Deutschlands, SED)**** — социалистическая марксистско-ленинская партия, существовавшая в Германии в 1946–1990 годах.
Пионерская организация имени Эрнста Тельмана (Pionierorganisation «Ernst Thälmann»)***** — детская политическая организация в ГДР, существовавшая при Союзе свободной немецкой молодёжи до 1990 года. Дети с 6 до 9 лет носили синие галстуки, а с 10 и до 14 лет — красные галстуки.
Глава 30
Машину на повороте повело, и я еле справился с управлением, чуть не улетев в придорожные кусты. Грунтовка была старая и малонаезженная, с замершими лужицами, а в конце, к моему ужасу, заканчивалась полянкой зажатой с трёх сторон молодым и густым сосняком. И нафига я спрашивается свернул с двадцать четвёртого шоссе Гамбург — Берлин? Всё как всегда, хотел как лучше, думал копейка по грунтовке от немца уйдёт в отрыв, а тут внезапно тупик.