Заворачивая сыр, он бегло просмотрел подстрекательский листок. «Голодающий имеет право перерезать другому горло», – писал печально знаменитый издатель.
– Не думаю, что издателю понравилось бы, что в его газету заворачивают сыр, – сказал себе Адриан. – Человечина ему больше по вкусу.
Издателем был тот самый Марат, вдохновитель парижской толпы. Адриан подумал, как легко Марат забрал власть у беспомощных, разобщенных жирондистов. Он контролировал Париж, а через него и всю Францию. Положение Марата было неустойчивым, находились и другие желающие занять главный пост. Но сейчас власть была у него, власть с большой буквы. Друзья и родственники казненных могли это подтвердить.
Когда Адриан впервые прибыл в восставший Париж, то попал в период формирования революционных комитетов. Город был поделен на сорок восемь районов, и каждый имел свой комитет. Местные жители докладывали в комитеты о «негражданской позиции» соседей, доносили друг на друга. Велся учет жалоб. И последствия для контрреволюционных элементов были суровые, порой фатальные. Адриану тогда случайно попало в руки воззвание, подписанное лично Маратом. Воззвание призывало к справедливости во имя народа и пыталось оправдать массовые зверства и убийства.
Адриан сунул сыр, завернутый в отвратительную газетенку, под мышку и, глубоко засунув руки в карманы, пошел дальше. Он миновал группку прохожих, ночную фею и потрепанную троицу в красных колпаках – отличительный знак революционной толпы, – пьяными голосами горланившую «Марсельезу».
Дыхание на морозе превращалось в белое облачко, Адриан почти бежал. Он хотел домой, к Кристине, хотел услышать ее голос.
Мороз пробирался под одежду. Кристина, физическая близость с ней стали для него своего рода маяком. К тому времени, когда он добрался до дома, грезы об обладании этой женщиной согрели его.
Адриан проскочил по узкой дорожке во двор. За колодцем стоял хорошо освещенный двухэтажный дом. Они с Кристиной снимали маленький двухкомнатный номер на первом этаже. Разумеется, жилище было тесным и лишенным роскоши, но он каждый раз с нетерпением возвращался туда.
Адриан увидел в окно Сэма Ролфмана. Хорошее настроение тут же пропало.
В дверях появилась Кристина, и Адриан по ее виду понял, что сегодня ему опять придется иметь дело с упрямой натурой. Возбуждение, охватившее его по дороге, начало утихать, когда он вошел в дом.
– Четыре дня я вынуждена была бороться с этим человеком, – сказала она.
Значит, снова Сэм. Ролфман с Кристиной не ладили. Адриан закрыл дверь.
– Ты можешь ограничить свое вмешательство в мою жизнь только тем, что досаждаешь мне, когда бываешь дома? – продолжала Кристина. – Мне надоело жить под твоим неусыпным контролем, когда ты далеко. Я хочу хоть немного пожить своей собственной жизнью… – Кристина осеклась, потом чуть мягче добавила: – У тебя нос красный. Ты пьян или заболел? – И еще мягче: – Что с тобой?
Быстрая смена ее настроения рассмешила Адриана.
– Все в порядке. – Он размотал шарф и снял плащ. Она была восхитительна. И это не переставало его удивлять. Лицо и кружевная косынка в кукурузной муке. Волосы в беспорядке падают на плечи – Кристина не умела обходиться без горничной. Платье помято, на фартуке большое мокрое пятно, наверное, она к чему-нибудь прислонилась.
Подняв глаза к ее лицу, Адриан улыбнулся. В реальности она гораздо лучше любого воображения. Боже, да она просто огромная. Это делало ее непропорциональной, но не лишало привлекательности.
Зачатие, наверное, произошло в июне. Сейчас январь. Кристина, должно быть, на седьмом месяце, круглая, как спелый персик. Адриан подумал, что она выглядит восхитительно. Нежные мысли захлестнули его. Но Кристина сбила их, снова заговорив о его «врожденной бесчестности»:
– Опять соврешь что-нибудь про чертов холод? Или боишься, что я снова поверну это против тебя? Ты плохо выглядишь. Что ты делал эти четыре дня?
Забота в ее голосе снова заставила Адриана улыбнуться. Он увидел, как Кристина, хмурясь, старается подавить ответную улыбку. Он забылся. Она всегда возражала против того, чтобы он улыбался, когда она спорит с ним, называя его улыбку «лживой манипуляцией». Насупившись, он спрятал нежность.
– На море был ужасный ветер. – Взяв со стола книгу, он протянул ее Кристине. – Это тебе.
Когда она подошла, он немного отдернул руку. Кристина шагнула ближе, потянулась… и остановилась, вздернув подбородок.
– Опять начинаешь? – раздраженно спросила она, опустив глаза на его брюки.
Кристина подошла к очагу и, наклонившись, чем-то занялась. Наверное, обедом. Адриан не хотел думать об этом. Он смотрел на покачивающийся перед ним круглый зад. Ему нравились ее свободные движения. Она казалась грациозной даже сейчас, с огромным животом.
Адриан ждал, притворяясь, что греет над огнем руки. И представлял себе ее полнеющую грудь, когда сообразил, что Кристина смотрит на него. Она покраснела и отошла.
Он стоял к ней спиной, руки постепенно согревались над огнем, и на душе немного потеплело. Глупая женщина. Он не видел ее четыре дня. За последние часы он мало о чем мог думать, кроме нее. Судя по вспыхнувшим щекам Кристины, она не так холодна, как притворяется.
– Что это? – спросила она.
Оглянувшись, Адриан увидел, что она держит в руках обе книги.
– Том Гомера для меня, а другая – тебе. Смог достать только в переводе на французский. Это «Трактат об акушерстве» одного английского врача. Считается, что тут точно описан процесс родов. Тебя страшат роды. Думаю, знания уменьшат твои тревоги. Если хочешь, я помогу тебе перевести.
Адриану пришлось приложить немалые усилия, чтобы раздобыть эту книгу. Печатник наконец сумел найти экземпляр. И добавил Гомера в знак любви. Адриан в этом не сомневался. Печатник был добрым приятелем его деда.
– Как мило. Да, я хотела бы, чтобы ты помог мне с фразами, которые я не пойму. Ты очень заботливый.
Адриан повернулся, держа руки за спиной. Кристина что-то говорила о ребенке, о книге, но он не вникал. Он был благодарен, что она со вниманием отнеслась к подарку.
– Вот здесь. Что это значит? – Кристина ткнула пальцем в раскрытую книгу.
Адриан поморщился. Ему очень хотелось подойти посмотреть, что она спрашивает, ответить, обнять и в молчаливом согласии отправиться в спальню. Но так никогда не получалось. Как же он устал от ее категоричных отказов! Тем не менее, он подошел.
Адриан всматривался в предложение, которое она указала.
– Вторая фраза? Да, придется много тебе помогать. Почему бы тебе не почитать в постели? – небрежно спросил он.
– Мы еще не обедали. – Суше ответить Кристина не могла.
– Я не хочу обедать! – вспылил Адриан. – Я хочу тебя! Кристина, давай не будем сегодня играть в кошки-мышки. Пойдем в постель. Я соскучился по тебе. Я хочу…
Захлопнув книгу, Кристина бросила ее на стол и заговорила негромко, но решительно, как повелось в последнее время:
– Помолчи о своих желаниях, Адриан. Я здесь, потому что этого хочешь ты. Я не могу никуда пойти, пока ты этого не захочешь. Взгляни на меня! Думаю, и растолстела я, потому что ты этого хотел. Ты доволен?! – Указав на свой живот, она хотела отойти. Адриан схватил ее за руку.
– Какая ты дурочка, – сказал он и притянул Кристину к себе.
Она попыталась вырваться.
– Нет, Адриан! Попроси меня!
– Ты ляжешь со мной? – Он поцеловал ее шею. – Как я по тебе истосковался! Пойдем в постель, Кристина.
– Нет.
Выйдя из себя, он долго молчал, прежде чем спросить:
– Тогда зачем требовалось, чтобы я просил?
– Ах так? Если у меня один ответ, то зачем беспокоить себя просьбой? Какой ты самонадеянный! Ты считаешь, что всегда все будет по-твоему. Ты требуешь! А если не можешь чего-то сразу добиться… о-о-ох!
Адриан ухитрился просунуть руки под ее юбки.
– Какой у вас роскошный арбуз, мадам. Я бы еще от дюжины не отказался. Вы мне поможете?
– Ах ты, дьявол! Опять за свое! Ох! Ооо! Прекрати. Отвечай! Ты меня от разговора не уводи!