Наутро встаёт Солнышко. Хоть и короток северный день, но солнышко успевает все дырочки во льду залатать: подплавит – подправит, и опять Ветру нужно делать себе новую свирель. Стоит ледяная пирамида-дом, а в нём Пряха вращает своё веретено и мурлычет песни, подпевая Ветру. Не скучно ей. Песни с Нитью скучать не дают.
Нить никогда одинаковой не бывает. Не семицветья на ней играют, а миллионы разных цветов и оттенков. Картины по той нити бегут, как кинолента. Накручиваются они на пузатое веретено, и украшается Земля: меняются времена года, растут города, родятся дети, жизнь на планете идёт своим чередом.
Мерно жужжит веретено, звучит над планетой песня Пряхи, которая дарит всем покой, счастье и уют.
Идёт время.
Народ развивается – богатеет. Фабрики строят, заводы… Пронзают недра земли глубочайшими дырами в поисках драгоценных металлов и алмазов. Заводы коптят, люди нервничают и болеют, а льдины – подтаивают.
Уже не трудно весёлому Ветру: дёрнул раз, дунул второй – и проломил дыру. Нашёл щель побольше, наддал немного, и рухнула вся пирамида. Ветер и сам не рад – а дров наломал.
Попадали льдина на льдину. Ещё чуть – и упала бы одна льдина на ось. И тогда соскочила бы с оси Земля и полетела бы блуждать в космосе. Но медведи не оплошали – подставили свои спины и держат рухнувшие льдины.
– Эй, песцы! – кричат, – Бегите, разбудите Золотого Человека, который спит уже сто лет. Голова его на Аляске, а всё тело – в России, ногами в Уральские горы упирается. Только он помочь может. Без него – пропадём все.
Побежали песцы, а Пряха продолжает прясть своё веретено. Нельзя останавливаться.
Только уже не до песен ей. Вздыхает она, а если и запоёт – то не те уже песни. Грустные и даже страшные временами. Больше на стоны похожие.
Войны и смуты накрыли планету. Мёрзнут люди, а другие задыхаются от жары. Льдины подтаивают. Откуда ни возьмись моль появилась. Вгрызается в пряжу, а на земле – землетрясения и вихри начались.
Плачет Пряха: не труда ей жалко, а планеты больной, и людей, которые на ней живут. Как дети они – малые и глупые.
А песцы, между тем, бегут. Вот и первая остановка.
Спрашивают они у лесного зверья, где им найти Золотого Человека.
– Бегите дальше, – отвечают им уральские Тигры, – Здесь – только ноги.
Бегут песцы дальше.
– Где найти Золотого Человека?
– Бегите дальше. Здесь – грудь, – прорычали им камчатские медведи.
Бегут дальше. Море перед ними. Как быть?
Тут приплыли киты и перевезли песцов на другой берег.
Прибежали песцы на Аляску. Где Золотой Человек?
– Да вон он – спит, – отвечает им медведь-гризли и показывает на голову Золотого Человека. – Храпит и сопит уже сто лет. Весь лесом зарос. Как русские Аляску отдали, так и завалился он спать. Жирный стал, ленивый, спит беспробудно. Только редко с боку на бок переворачивается, от того иногда горы ходят.
Стали песцы думу думать: как им разбудить соню? Что только не пробовали.
Тут один песец и говорит:
– Я знаю – как! Только дело это очень вонючее. Но попробовать стоит.
Наловили песцы рыбы и сложили всё в тёплое место.
Когда всё мясо стухло, принялись они его есть. Но болят у них животы, крутит да пучит их от тухлого мяса.
А что делать?
– Ничего, братцы, если мы не поможем – надеяться не на кого, – приговаривают песцы.
Когда терпеть невмоготу стало, то залезли они в огромное пустое дерево, один конец которого в ноздрю пристроили Золотому Человеку, а другой – законопатили, и давай из себя все вонючки в ту ноздрю выпускать. Сами задыхаются, но терпят!
А вонь такая, что слёзы из глаз!
Ка-а-ак подскочил Золотой Человек, как глаза выпучил: «Что такое? Фу-фу-фу!», – закричал, чихнул, руками машет.
Песцы от такого чиха разлетелись кто куда, а когда обратно летели – все на плечи ему попадали.
– Что же ты спишь, золотая башка. Ты что должен делать? Землю от беды охранять и сокровища её. А ты? Разжирел и посыпохиваешь себе – в ус не дуешь! – пристыдили песцы лежебоку. – А ну-ка шагом марш Пряхе помогать. Дом у неё завалился. Пока медведи держат, но сил медвежьих на то мало. А тебе все минералы и кристаллы подвластны. Только ты дом подправишь.
Золотой Человек – хоть лицо и важное! – не обиделся на песцов за такое обращение. Твёрдо знал он, какому делу служит. Стыдно ему стало. Просто во сне он счёт времени потерял. Да и сердце у него золотое. Не потому что из золота, а потому, что таких добряков только в России поискать. А сердце-то всё это время в России оставалось и жиром не заплыло.