— Итак, — сказал Пётр, — первый тост за нашего корифана, знаменитого маэстро.
— Да ладно болтать, поехали, — и Рыжий, сморщившись, выпил залпом.
Сигаретный дым, полутьма, несмолкаемый голос Маринки, громкие разглагольствования Петра, наливание стакан за стаканом окончательно сломали Рыжего, и он повалился на диван. Сквозь пьяный угар он, плохо соображая, слышал голос Маринки: «Да у него деньги есть, сама разменивала, попроси, он даст, он добрый». Пётр что-то спрашивал, тормошил за плечо: «Старичок, очнись, слышишь». Рыжий, ничего не соображая и устав от притязаний, пробормотал: «Хорошо», — и повернулся на другой бок. Лишь бы его не трогали.
Утром проснулся как всегда рано. Повернул голову к столу и чуть не свалился с дивана. Солнце сквозь щели освещало мастерскую. В свете солнечных лучей летала моль. «Надо вытравить», — первое, что пришло ему в голову. Он встал и как обычно направился к столу. Стол был аккуратно прибран. Пачка «Астры», хлеб в целлофановом пакете и записка: «Солнышко, мы не стали тебя беспокоить. Оставили тебе сто граммов похмелиться. Отыщи. Целую. Маринка и другие».
— Вот дура, блин, — отыщи, — Рыжий всё же заинтересованно начал осматривать мастерскую. Хотя знал, что деньги есть. Он делал это из любопытства. Пройдя мимо полок, увидел большую фотографию Маринки в обнажённом виде, сделанную им в начале знакомства.
— Чего это она выставила, — Рыжий схватил ее и чуть не опрокинул стоящий за ней стакан с водкой, прикрытый куском чёрного хлеба.
— Блин, это Петины штучки, вот придурок, — проворчал Рыжий и, выпив водку, закурил. Так, надо отойти к обеду и к вечеру быть в форме. Рыжий полез в карман и... Что такое, должно было остаться много больше? Не понял. Они, что ли, взяли? Рыжий рванул на улицу. Подошёл к автомату.
— Алло, мне Петра Николаевича.
— Его нет дома, — ответил резкий голос жены.
— Лиля, перестаньте, я по делу.
— Знаю я ваши дела, под утро в дымину заявился, да ещё с каким-то алкашом.
— Да мне два слова сказать, — умолял ее Рыжий.
— Алло, — заспанный, ещё не протрезвевший голос Петра послышался в трубке.
— Козлы, вы зачем бабки взяли?
— Кто взял? Ты сам дал. Маринка с Толяном подтвердят. Да и не все взяли.
— Пошёл ты, — и Рыжий ударил трубкой об автомат с такой силой, что, пожалуй, никто больше ею воспользоваться не сможет.
«Так, что делать, у кого взять?» — рассуждал он, перелистывая блокнот. Отметив несколько номеров, двинулся к автомату. Получив несколько отказов, вернулся, взял с полки пару хороших изданий по искусству, поехал в «Букинистическую книгу».
— Такие дорогие книги сдаёте? — удивилась старая приёмщица.
— Здоровье дороже, — улыбаясь, ответил довольный Рыжий. С деньгами в кармане он чувствовал прилив сил. «Зайду-ка в баньку, попарюсь, пивка дерну, оденусь хорошо и позвоню. Эх, хороша ты, жизнь, жизнь, ты прекрасна!»
ГЛАВА 4
В бане была длиннющая очередь. Рыжий, предвидя это, захватил с собой пару свежих газетёнок, скорее бульварного, чем политического толка. Отстояв около часа в проёме, он наконец приблизился к заветной двери. И тут до него донеслось откуда-то спереди: «Ты куда, дед, прёшься, в очередь становись. Все помыться хотят». Рыжий привстал на носки и увидел, как молодчик с бритым затылком и явным отсутствием интеллекта на физиономии, ухватив за плечо старика, который хотел пройти без очереди, нагло подталкивал его в конец очереди. «Да я, ребята, не выстою, я участник войны», — не требовал, а просил старик. «Те, кто воевал, там остались, так что не зли людей», — не унимался молодчик. Кто-то спросил: «А может, он инвалид? Пусть корки покажет».
«Да нет, не инвалид я, но стоять тяжело, пустили бы», — совсем тихо просил седой старик.
«Не инвалид, так я тебя инвалидом сделаю, если не свалишь», — продолжал нагличать «бычок». Рыжий поразился тупой наглости молодчика и равнодушию очереди, состоящей из здоровых мужиков. Нервы его не выдержали, и он рванул вперёд.
— Ты чего старика обижаешь, парень? — сдержанно произнёс Рыжий.
— Пусть старик идёт, — поддержал кто-то из очереди.
— Пусть попарится! Жалко, что ли? — донеслось ещё несколько голосов.
— Ты, урод, — скривив физиономию, выдавил пацан. — Я тя тоже в категорию льготных поставлю.
Рыжий, чувствуя поддержку, произнёс:
— А ну, сопляк, извинись...
Но не успел он докончить, как сильный удар свалил его. И ещё по бокам прошла серия ударов ногами. Кто-то закричал «милиция», кто-то помог спуститься Рыжему вниз. Доволокли до парикмахерской. Там он немного пришёл в себя. Глаз заплыл, бок болел, из левого уха текла кровь.