Пройдя весь первый этаж, Рыжий поднялся на второй, который считался элитным. Здесь выставлялись дорогие работы именитых авторов. Хоть таким он себя не считал, но его работа, женский портрет, стояла именно здесь. Приблизившись, он критически начал рассматривать: «Ах, ты, твою мать, тут не так, и тут...»
— Привет, Серега! — услышал за спиной. Повернувшись, увидел перед собой коллегу.
— А, Ваня, привет.
— Что, решил полюбоваться? А что же ты на открытие не пришел?
— В толчее потолкаться, что ли? Так лучше. Хоть что-то можно увидеть.
— А я вот приехал отснять на пленочку, — хвастливо сказал Иван, небрежно поправляя висящую на груди японскую камеру. — Полный автомат. Никаких проблем, — сощурившись, поднял камеру и щелкнул. Вспышка ослепила Рыжего.
— Зачем? Только кадры тратишь.
— А может, ты скоро «склеишься», так хоть память останется, — засмеявшись, ответил тот. — Ты подкатывай как-нибудь. У меня сейчас такая техника.
Рыжий не слушал его. Только изображал внимательного слушателя. Его раздражало хвастовство. Он не понимал, почему он должен кому-то завидовать. Купил, достал, получил, ну и слава богу, на здоровье.
— Извини, опаздываю, — промямлил Рыжий.
— Да ладно, — с недоверием бросил на него неприязненный взгляд Иван. — Я же тебя не держу.
Рыжий выскочил на улицу. Вечерний воздух пах по-осеннему — горелой листвой, сыростью и еще чем-то непонятным. Прошёлся по скверу. Редкие парочки бродили по аллеям. Рыжий закурил. «Пойду-ка пару соток махну, а то зябко», — решил он и, осознав эту приятную идею, лихо направился к забегаловке. Там было накурено и пахло рыбой. Пробившись сквозь ряд шатающихся выпивох, Рыжий добрался до стойки. Вспотевший бармен, сощурившись от дыма сигареты, торчащей в правом углу рта, считал деньги. Скомканные тысячи, сотенные. Дождавшись когда он закончит, Рыжий заказал:
— Двести водки и минералку.
— Минералки нет. Только «Тампико».
— Сколько? — уже тише спросил Рыжий.
Бармен ткнул пальцем в открытое меню и, наливая в мензурку, наблюдал за Рыжим. Тот порылся в карманах и с облегчением протянул деньги. «Фу ты, чёрт, хватило», — пронеслось в голове. Отпив половину, он закурил и стал потихоньку оглядывать кафе. Среди посетителей увидел знакомого графика.
— Гена! — окликнул Рыжий.
— Серё-га, п-п-привет, — заикаясь, Гена смотрел куда-то мимо.
— Ну, ты, блин, нажрался, — улыбаясь, Рыжий хлопнул товарища по плечу.
— Я не нажрался. Мне сейчас п-плохо. С женой поругался. Сидел на балконе, рисовал. А она нашла бутылку под ванной и разбила. Сама п-пьёт, сука, а тут решила п-п-повыпендриваться.
— И всё? — Рыжий отхлебнул поочерёдно из двух стаканов.
— Да, всё. Если не считать, что меня выгнали из лицея. Я там п-п-преподавал, ты же знаешь.
— А за что?
— Да попался несколько раз пьяный на работе. Дети пожаловались, родители написали, а шеф устал терпеть.
— М-да, — протянул Рыжий. Он знал Генку как способного, талантливого графика. Вместе учились когда-то, но Гена стал пить без всякой меры. Вернее, не зная нормы.
— Ты можешь отмазать от ментовки? П-петро говорил, что у тебя друзья менты есть. П-помоги.
— Хорошо, Гена, заходи. Ну, я погнал.
— П-погоди, давай ещё выпьем, у меня есть бабки. Я за книжку получил.
— Нет, пойду, завтра дела, — отказывался Рыжий, хотя очень хотелось добавить.
— Два по сто и запить, — уже заказывал Гена. — Дело в том, что ребята меня любят. Я же хорошо вёл рисунок, но вот п-подставился. Что мне теперь делать?
— Не знаю, Гена. — Рыжий ничего не мог ему посоветовать. Это было бесполезно. От Петра он знал, что Гена «залетал» раз шесть и у шефа уже просто не выдержали нервы.
Около полуночи Рыжий, еле стоящий на ногах, вывалился вместе с Геной из кафе. Шатаясь, плелись к ближайшей остановке. Внезапно, словно из-под земли, вырос милицейский патруль.
— О-о, уже готовы, — с довольной улыбкой отметил сержант. — Машину на Коммунистическую, — буркнул он в рацию и взял за воротник Рыжего. — Ну что, напились? Поехали в отдел.
— Зачем в отдел, сержант? — пытаясь членораздельно говорить, спросил Рыжий.
— Затем. Товарищ-то вообще готов. Его дальше повезём.
— Сержант, не надо. Мы сами доберёмся.
— Коля, обыщи их, — стоящий рядом милиционер явно был неравнодушен. Коля провёл ладонями по всем конечностям, спине и груди.
— Так, — с помощью фонарика изучил документы. Потом повернулся к остальным: — Этого, в шляпе, отпускаем, а второго — в вытрезвитель.