И вот мы возвращаемся в Москву. И Николай Анисимович, расслабленный, довольный, оторвавшись от шахматной партии, обращается ко мне уже почти, как к родному:
– Ты чего такой грустный, Володя?
– Да вот, – говорю, – прилетим скоро в столицу, для вас это дом, а я там себя непрошенным гостем чувствую.
Короче, рассказал я министру о своей проблеме, а он в ответ только глазом повел в сторону своего адъютанта подполковника Черкасова. Подполковник Черкасов мне потом говорит: «Ты чего же раньше молчал, чудак? Считай, что твоя проблема уже решена». Так и было. Едва приземлившись в Москве, я узнал, что есть решение Компетентной Инстанции отныне считать меня полноправным жителем столицы СССР.
Молодому читателю этого не понять. В те времена московскую прописку люди годами выгрызали, вымучивали, столько унижений на этом пути терпели. Мне же она почти даром досталась.
А сама принадлежность к «Комсомолке»! По тем временам это как в высшее журналистское сословие войти. Очень скоро я осознал, что и должность в отделе спорта дает мне целый ряд преимуществ перед многими другими коллегами. Главное из них заключалось в том, что мне почти не приходилось врать, описывать бесконечные комсомольские почины, съезды, конференции и собрания. Сколько хороших журналистов завяло и спилось, изведя литры чернил на подобную ерунду. А тут спорт – голы, очки, победы. Все – настоящее, ни прибавить, ни убавить. Ну, приходилось иногда, выполняя указания «сверху», привирать, что наши стали чемпионами, исключительно благодаря заботе коммунистической партии и ленинского комсомола, так ведь партия и комсомол, действительно, ревностно следили за тем, чтобы советские спортсмены везде были первыми.
Кроме того, освещая спорт, я был обязан два, а то и три раза в год выезжать на соревнования за границу – по тем временам привилегия просто фантастическая. Австрия, ГДР, Италия, Югославия, Чехословакия, снова Япония, ФРГ, Финляндия, Штаты… За десять лет объездил едва ли не половину земного шара. Четыре Олимпиады, множество чемпионатов мира и Европы…
Стал издавать книги, писать сценарии документальных фильмов… Женился на красавице. Родилась дочь. Получил от редакции двухкомнатную квартиру в Останкино.
Иной раз ночью просыпался и думал: за что мне, валенку сибирскому, такая удача? Может, судьба меня с кем-то путает? Честно сказать, я долго жил с ощущением, будто занимаю чье-то чужое, кому-то другому предназначенное место. Кругом гении, талантливые, яркие журналисты - Ярослав Голованов, Василий Песков, Инна Руденко, Валерий Аграновский… Живые классики. А тут студент из Свердловска. Неумелый и неуверенный в себе. Тогда шила в заднице уже не было, куда-то пропало оно, любой материал в газету сочинялся в тяжелых муках.
Однако везения продолжались. В 1970-м году к нам в редакционную комнату № 613 повадился ходить доцент-математик Дима Шпаро. Он приносил длинные и занудноватые статьи о своих полярных походах по Таймыру, и вначале мы восприняли Диму, как очередного графомана, коих всегда много было вокруг газеты. Но очень скоро стало ясно, что дело не в статьях. Шпаро был, как таран. Он твердил нам о грандиозных планах проложить будущие маршруты своих походов по дрейфующим льдам и даже дойти на лыжах до Северного полюса. Потихоньку Дима сумел приручить к себе почти всех редакционных начальников. Он к каждому находил свой подход. Кому-то подарил шапку из нерпы. С кем-то распил бутылочку коньяка. Чью-то дочь подтянул по математике. А кто-то и вправду поверил в Северный полюс. «Комсомолка» на Полюсе! Звучит… В лице нашей газеты расчетливый Шпаро искал и нашел надежную «крышу».
Примерно в то же время меня вызвал «на ковер» один из самых важных редакционных начальников и сурово отчитал за недостатки в работе:
– Ты уже два года на этаже, а своей «фирменной» темы в газете не имеешь. Глубоко не пашешь.
Заканчивая разнос, шеф подсказал:
– Вот нас тут Дима Шпаро своими идеями достает. Предлагает создать при газете полярную экспедицию. По-моему, интересно. Попробуй этим заняться.
Я пошел к Диме. Однако брать в свою группу корреспондента он вначале категорически отказался. На мою беду он сам мнил себя выдающимся писателем, и конкуренты ему были не нужны.