Кроме Рори я знал только одного человека, который так же мало обращал внимания на свою одежду – им был Юра Хмелевский из нашей полярной экспедиции. Он мог явиться в важное учреждение в ботинках без шнурков или в носках разного цвета. В советской науке Юра официально считался выдающимся математиком (я сам видел эту формулировку в отзыве на его диссертацию). Если Рори был аристократ по происхождению, то Юру можно вполне назвать аристократом духа. Одежду и тот, и другой воспринимали лишь с сугубо практических позиций.
Но вернемся к Руцкому. Его кабинет под номером 49 на втором этаже главного корпуса Кремля украшал большой портрет Петра Первого. Александр Владимирович с явным удовольствием показывал гостям на портрет и говорил, что государь является для него образцом государственного деятеля. Это уже напоминало вызов: по кремлевским традициям тут полагалось бы висеть Ельцину.
Рори одобрительно осмотрелся, установил на треногу камеру и через переводчика задал первый вопрос:
- Скажите, господин вице-президент, изменились ли ваши взгляды после августа 1991 года?
Видимо, генерала часто спрашивали об этом, потому что он выпалил, не задумываясь:
- Настоящий политик меняет действительность, а не убеждения.
Ирландец не стал возражать и дальше мусолить эту тему. Не за тем он пришел. На Западе уже знали, что между Руцким и Ельциным пробежала черная кошка, ходили слухи о том, что генерал хочет силой свалить патрона, который казался ему совершенно неспособным руководить Россией. Поэтому Рори почти сразу взял быка за рога:
- Каковы ваши взаимоотношения с Президентом Российской Федерации?
- У нас нормальные отношения, - легко соврал Руцкой. - Мы регулярно встречаемся, обмениваемся мнениями. Президент дает мне разнообразные поручения…
- Значит, то напряжение между вами, о котором все поговаривают, уже ушло?
- Ну-у, - протянул Руцкой, - некоторое своеобразие в отношениях между нами, конечно, осталось, но оно идет не от Президента, а от его окружения, которое хотело бы нас поссорить.
Да, про окружение Рори знал тоже, я рассказывал ему о кремлевских интригах, о тех странных людях, которые в то время были рядом с Ельциным и вовсе не способствовали миру между двумя первыми лицами государства. Все в Москве знали, к примеру, что госсекретарь Бурбулис часто повторял: «Наша главная проблема - голенище с усами». Эти невесть откуда взявшиеся ребята толпились у трона, оттирая друг друга плечами, и немедленно насмерть затаптывая того, кто был к президенту ближе всех. Руцкой был намечен первой жертвой, но на беду он оказался крепким орешком.
- И все же фактом остается то, что вы - как бы это поаккуратнее сформулировать - не всегда идете в ногу с господином Ельциным. На Западе полагают, что это не вполне соответствует общепринятым нормам поведения второго лица в государстве. Согласно рутинной этике ваш статус предполагает быть тенью Президента, разве не так?
Ага, знает ирландец, как завести собеседника. Вице-президент, действительно, вспыхивает, будто сноп сухой соломы.
- Нормы! Этика! Запад! Да где, в какой стране ситуация сейчас хотя бы приблизительно напоминает то, что творится у нас? Вот и приходится вести себя не в соответствии с протоколом, а в зависимости от обстоятельств. Вы что, хотите, чтобы я ушел в отставку? Не дождетесь! Это для меня будет означать капитуляцию, предательство по отношению ко множеству людей.
Далее Руцкой горячо говорит о реформах, о том, каким он видит будущее страны. Он долго рассказывает, как собирается решить проблемы сельского хозяйства (опытный интриган Ельцин поручил ему заниматься этим делом, на котором прежде сложили головы и не такие зубры) и как будет организовывать борьбу с преступностью (это уж и вовсе для России дело дохлое).
Я тоже записываю на диктофон ответы нашего героя, а краем глаза наблюдаю за ирландцем. Кто бы мог подумать, что еще два года назад он был всего лишь оператором, да и то самоучкой. Теперь Рори вполне квалифицированно задает вопросы и уже выглядит почти как политический обозреватель. У него явно наступила пора благополучия на всех фронтах.