- Ты должен успеть, - упрямо повторил он.
Он смотрел мне прямо в глаза - пристально и с вызовом. Я вспомнил наши предыдущие встречи в Москве и Кабуле, их было немного, но мне всегда нравилось беседовать с этим человеком - он обладал аналитическим умом и самостоятельным характером. Год назад он женился на дочери одного из самых могущественных деятелей режима, но теперь этот деятель успел скрыться в Индии, а беременная жена была здесь, в Кабуле. Он надеялся только на меня. Я был его якорем.
- Когда ты подъедешь, - сказал он, - то, возможно, не сможешь меня узнать сразу. Я изменю внешность. Ты не спеши. Но и не задерживайся надолго, это может стоить нам жизни.
- Хорошо, - кивнул я. - А что дальше? Погружу тебя в багажник, и куда мы поедем? В посольство? К таджикской границе? В Пакистан?
- Я не знаю. Думай, Володя.
…Он так и не позвонил. Моджахеды вошли в Кабул с разных сторон и тут же яростно сцепились между собой, начался невообразимый хаос, следы Хамида затерялись.
Но я забежал вперед. 22 апреля мы с Питером наняли машину и отправились на ней к северу от столицы в городок Джабаль-ус-Сарадж, где со своим штабом располагался Ахмад Шах Масуд. Нам предстояло проехать около восьмидесяти километров по территории, которая, как слоеный пирог, контролировалась различными исламскими группировками. Чтобы избежать неприятностей, Питер где-то достал мандаты, подписанные гульбеддиновскими и масудовскими командирами, мы их показывали на постах, заранее, по внешнему виду, определяя, кто в данный момент направляет на нас автоматы. Я в этих бумажках значился, как Рей – журналист из Польши. Надо сказать, даже «непримиримые» в тот день были настроены к чужакам довольно благожелательно. Победа в джихаде близка. Чего уж там зверствовать! Я умилился, увидев, что в стволы их автоматов воткнуты алые тюльпаны – этими цветами были тогда покрыты все склоны гор. «Духи»-то, оказывается, не лишены сентиментальности.
По дороге навстречу нам шли толпы партизан, расхристанных, веселых, опьяненных предвкушением скорой победы. В обнимку с ними топали солдаты в мышиной форме правительственных войск. Все! Армии больше нет. Дорога на Кабул абсолютно свободна. Город не брали только потому, что между партизанами разгорелся спор: как справедливо разделить этот лакомый пирог и что делать дальше? Кто будет президентом, премьером, министром обороны?
В штабе Масуда, расположенном на склоне холма, где когда-то стоял наш полк, охранявший вход в ущелье Саланг, царила радостная суета. Бойцы Ахмад Шаха были обряжены в свеженький с иголочки натовский камуфляж, вооружены до зубов новым стрелковым оружием. Со всех сторон лагерь окружали их танки. Вот это войско! Я весь день не переставал удивляться. У них были свои вертолеты и пилоты, обученные когда-то в СССР. С одним из масудовских летчиков Мохаммадом Амином я разговорился. Еще сюрприз: оказывается, его отец все эти годы служил заместителем командующего ВВС в Кабуле. Вот почему мы бы никогда не победили в этой войне.
Узнав, что я из России, ко мне подходили другие моджахеды, приветливо здоровались и на хорошем русском языке, подпуская иной раз родной матерок, расспрашивали, как дела в Москве? Все эти люди обучались когда-то у нас: в институтах, военных училищах и даже на курсах КГБ. Вот Фарид – он начальник контрразведки у Масуда. Почти год овладевал этим специфическим ремеслом в Москве. Называл мне фамилии знакомых лубянских начальников, просил передать им приветы… По территории лагеря свободно, как у себя дома, расхаживали известный хадовский генерал и крупные чины из генерального штаба. Они были здесь своими в доску.
То, о чем прежде многие догадывались, теперь окончательно вышло на свет божий: афганцы уже давно не столько воевали друг с другом, сколько имитировали войну. Я вспомнил разговор с одним компетентным человеком, который назвал мне количество боеприпасов, израсходованных кабульским гарнизоном за одну неделю прошлого лета: сотни ракет «Скад», десятки тысяч авиабомб, реактивных снарядов и мин. Наверное, Сталинградская битва не ведала такого. И этот же человек назвал мне результаты столь массированной стрельбы: 19 убитых, 27 раненых. И то, подозреваю, эти цифры были взяты с потолка.
Старательно выполняя указания наших советников, афганские генералы разрабатывали планы грандиозных войсковых операций, поднимали в воздух армады штурмовиков и боевых вертолетов. Создавалась видимость беспощадной борьбы с врагом. А на самом деле уже давно не было ни врага, ни борьбы. Вне пределов чужого зрения, недоступная пониманию советников, разведчиков, дипломатов, подспудно протекала другая жизнь – та, которая привела к сегодняшней ситуации.