А может, оно и хорошо, что это случилось именно тогда, в далеком полярном проливе, в далекие юные годы. Я старался всегда помнить о том уроке.
Так, едва начавшись, сразу закончилась моя карьера радиста, зато полярная экспедиция на много лет стала самой счастливой частью моей жизни.
Следующей весной был лыжный переход через пролив Лонга, который отделяет Чукотку от острова Врангеля. А когда мы вернулись в Москву, Дима сказал, что теперь уже ничто не мешает планировать первый в истории маршрут на лыжах к Северному полюсу. И мы стали готовить этот поход. Был 1972-й год.
Теперь надо кое-что объяснить. Да, шел 1972-й год. Страна вползала в эпоху, которую впоследствии назовут «махровым застоем». Вся жизнь была жестко регламентирована: это можно, а это нельзя. Можно (или правильнее сказать – нужно) было изучать труды классиков марксизма-ленинизма, регулярно посещать партийные, комсомольские и профсоюзные собрания, сдавать нормы ГТО, участвовать в «коммунистических субботниках» и «праздничных демонстрациях трудящихся». Нельзя было даже мысленно усомниться в преимуществах социалистического строя, слушать Би-Би-Си или «Голос Америки», читать Солженицына, посещать церковь, иметь на руках любую валюту, кроме рублей, рассказывать антисоветские анекдоты, «несанкционированно» общаться с иностранцами… Можно было участвовать в «социалистическом соревновании» и петь утвержденные цензурой песни. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Нельзя было противопоставлять себя коллективу, иметь собственные суждения и выделяться из общей массы. Все население часами стояло в очередях за продовольственными пайками (курица, сгущенное молоко, пакет гречки, банка растворимого кофе), но если ты пытался на своем огороде выращивать картошку, огурцы и помидоры, тебя могли привлечь за частное предпринимательство. Это был социализм по Оруэллу. Все жили в большом лагере, обнесенном колючей проволокой, и при этом громко кричали, как славно им живется.
Социализм казался вечным. Советский Союз казался нерушимым. Откровенное вранье и двойные стандарты в журналистской работе казались неизбежными.
И вот я стал участником полярной экспедиции. Словно порыв свежего ветра ворвался в форточку. Дни наполнились неведомым прежде содержанием. Во льдах не было идеологии. Зато была бездна романтики. Я с головой погрузился в книги по истории освоения Арктики. Какие героические судьбы открылись! Какие приключения и подвиги! Полюс, словно сильный магнит, всегда притягивал к себе людей, кружил им головы, заставлял совершать поступки порой безрассудные. Только ради того, чтобы ступить на него. Только чтобы увидеть эту воображаемую, ничем не отмеченную точку. Только чтобы сказать: « Я сделал это!»
Мы заболели Полюсом, и болезнь эта, как очень скоро выяснилось, оказалась смертельной. Вылечиться можно было, только взойдя на символическую вершину земли.
С той поры каждую весну я отправлялся в высокие широты. И на лыжах – в составе экспедиции, и на самолетах – как специальный корреспондент газеты. Я побывал почти на всех крупных арктических островах, нос к носу встречался с белыми медведями, жил с полярниками на льду дрейфующих научных станций, десятки часов провел в небе над Северным Ледовитым океаном. И все это было лишь подготовкой к нашему походу на Полюс.
Пройдет восемь лет, прежде чем мечта исполнится. Целых восемь лет… Следовало подготовить уникальное снаряжение, разработать систему радиосвязи, подобрать надежную команду… Следовало много и всесторонне тренироваться. А главное – надо было пробить казавшуюся безумной идею сквозь номенклатурные, чиновничьи барьеры. Требовалось заручиться поддержкой сначала ЦК комсомола (наша газета была органом ЦК и все сколь-нибудь заметные акции совершались исключительно с его согласия), затем – санкцией КГБ (путешествие к полюсу означало выход за пределы государственной границы, а это мог разрешить только всесильный комитет), наконец, требовалось решение самой главной инстанции – ЦК КПСС. Я без преувеличений говорю: самые непроходимые торосы наша экспедиция тогда сокрушала не на севере, а в Москве.
Но какая желанная, какая высокая была цель!
Все эти годы пролетели для нас как бы на одном дыхании. У каждого, конечно, была своя работа, свои заботы. Дима преподавал математику, Юра занимался наукой, Толя служил в секретной воинской части, Вася работал на заводе, Вадим лечил пациентов, Володя проектировал гидростанции, другой Володя изобретал новые сорта водки, я писал и редактировал статьи для газеты… Но зато вечера и ночи были наши. Вечерами мы собирались на тренировки в спорткомплексе издательства «Правда», допоздна обсуждали свои планы, раздавали друг другу поручения, мы были единым целым все эти годы – все праздники, все дни рождения проводили вместе. И казалось, так будет вечно.