Я особенно сдружился с Васей Шишкаревым. Сама история его появления в нашей команде заслуживает того, чтобы о ней рассказать.
Когда мы еще впервые пробовали лыжами дрейфующий лед, Василий жил в маленьком поселке Лепсы, это Талды-Курганская область, глухой Казахстан. В 1972-м он написал в «Комсомолку» письмо: «Узнал о том, что готовится экспедиция к полюсу и прошу включить меня в ее состав. Работаю электромехаником, совершил несколько самостоятельных путешествий на лыжах, велосипеде и пешком».
Таких писем в то время мы получали много. Дима вежливо, как и всем остальным, ответил, дескать состав экспедиции уже укомплектован да и живете вы от Москвы далековато. Желаем, мол, успехов в вашем нелегком электрическом труде…
Однако, в отличие от других людей, «стучавшихся» в экспедицию, Василий, получив отказ, не угомонился. Два следующих года от него регулярно приходили письма. «Пришлите план ваших тренировок», – просил он в одном. «Приступил к самостоятельным занятиям», – сообщал в другом. Этот парень поставил перед собой практически недостижимую цель: доказать нам свою абсолютную необходимость. В трескучий мороз Вася один пересек по льду озеро Балхаш – этот его 200-километровый маршрут сразу заставил Диму по другому взглянуть на далекого электромеханика. Две зимы подряд он ночевал вне дома: поставил во дворе палатку, сам сшил спальный мешок и вот так, на диво всему поселку, терпеливо снося насмешки соседей и ворчание матери, приучал себя к холоду.
В 76-м он объявился в Москве. «Я, – говорит, – устроился рабочим в управление дорожного хозяйства и благоустройства, там дают временную прописку и комнату в общежитии». Стал посещать наши тренировки. Мы сразу прониклись к нему уважением: скромный и немногословный, он был надежен, как никто. Вася больше ни разу не говорил о своем желании непременно попасть в маршрутную группу, но когда утверждался состав экспедиции для похода на полюс, как-то само собой получилось так, что участие Шишкарева ни у кого сомнений не вызывало. Он доказал.
Вообще, Васька казался мне человеком незаурядным. Он весь состоял из стальных мышц. Просто столкнуться с ним на тренировке во время нашего традиционного «футбольчика», означало неминуемо получить синяк, такой он был весь железный. Лицо сухощавое, острые скулы и узкие глаза делают его немножко восточным. Писал стихи – обычно такие же резкие и угловатые, как он сам. А случалось и лирические:
Все. Вперед не пробиться.
Дальше хаос из льдин.
А над нами вдруг птицы –
Классический клин.
Не видал бы – не верил,
Спорил, в пух разнося:
От Арктического на север
Улетает косяк.
Мыс Арктический – это крайняя земная точка, дальше до самого полюса – только льды и льды.
С малознакомыми людьми Василий держался замкнуто, с друзьями любил спорить и насмерть отстаивать свою точку зрения, которая, как правило, не имела ничего общего с мнениями остальных, какими бы авторитетными эти мнения не были.
При всех своих многочисленных достоинствах он обладал еще одним, очень важным: всегда безотказно приходил на помощь, о чем бы его ни попросили. Каюсь, я иной раз злоупотреблял добротой Василия: сломается дома телевизор, утюг, стиральная машина или настольная лампа – всегда к нему: «Вася, помоги». Он никогда не отказывал.
В марте 1979 года полярная экспедиция, наконец, отправилась на полюс. Впервые в мире на лыжах. Все бюрократические барьеры были преодолены, оставался сущий «пустяк» – полторы тысячи километров ледяной пустыни, гряды торосов, черные полыньи, жуткие холода и – полюс наш.
Я отвечал за работу штаба экспедиции. Семь человек шли на лыжах, базовые радисты трудились на дрейфующих станциях «Северный полюс», в мои же обязанности входило все это увязывать – ход лыжников, вахты базовых групп, парашютные сбросы продовольствия и горючего (они осуществлялись раз в две недели), взаимодействие с авиацией и еще многое-многое другое…
Те 76 дней были лучшими днями нашей жизни.