– Надо выпить. Умоляю вас. И тогда все изменится, вот увидите. Ну, что вам стоит? Не доводите дело до греха.
Гость, еще немного поколебавшись, нетвердой рукой берет стакан. С другой стороны стола ко второму стакану тянется еще более нетвердая рука хозяина. Бешеные, налитые кровью, полупьяные глаза подозрительно смотрят на журналиста. Оба почти одновременно подносят свои стаканы ко рту. Выпивают – гость морщась, с трудом, полковник – жадно, обливаясь, как пьют целебную воду.
В следующую секунду лицо его разглаживается, глаза теплеют, теперь, о, чудо, это совсем другой человек. Он с неожиданной симпатией смотрит на своего нечаянного собутыльника, потом переводит взгляд на стоящего поодаль адъютанта. Тот сходу улавливает немой вопрос.
– Специальный корреспондент из Кабула. Прибыл к нам по распоряжению командующего армией для участия в спецоперации.
Полковник, словно он только что обнаружил в этой комнате гостя, торжественно встает:
– Поздравляю с прибытием, товарищ корреспондент! – Его голос звучит отчетливо, по-командирски. – Читали ваши статьи, давно ждем вас у себя.
Он уверенно пересекает комнату, надевает тужурку с зелеными полевыми погонами, подходит к висящей на стене карте.
Ну и чудеса! Где тот расхристанный партизан, что минуту назад буянил здесь? Вот ведь как важно во – время опохмелиться. Теперь обстановка в палатке напоминает строгое военное совещание. Полковник водит указкой по карте:
– Операция носит кодовое название «Шакал». Наша задача, как вы уже знаете, состоит в том, чтобы на территории Афганистана захватить живым или мертвым американского советника. Тогда мы покажем всему миру, что ЦРУ прямо поддерживает врагов афганского народа. По данным нашей разведки американец сегодня в банде Рахматуллы. Уезд Сурхруд, кишлак Балабаг. Это вот здесь. При поддержке с воздуха мы блокируем банду. Перекроем все пути для отхода к пакистанской границе и...
– И америкашка – наш! – Угодливо подает голос адъютант. - А за это... – Он также неожиданно смолкает, поймав недовольный взгляд шефа.
– Приказом министра обороны за голову западного советника обещано звание Героя Советского Союза, – сухо заканчивает комбриг.– Вы как? Здесь будете ждать результатов, – он делает паузу, – или?..
– Или! Конечно, «или». Я должен увидеть это своими глазами. Увидеть и сделать фотографии.
– Но это будет очень опасная операция, – снова встревает адъютант. – Надо ли вам так рисковать? Оставайтесь. Я уже распорядился об отдельной палатке.
– И чтоб с кондиционером! – Рявкает комбриг.
– Товарищ полковник, – вкрадчиво говорит корреспондент. – Я ведь и на вас хочу в бою посмотреть. О вас такие легенды ходят. Мне еще в штабе армии рассказывали. Вы тут, похоже, самый большой храбрец.
Лесть, конечно, грубая, очень примитивная лесть, но в данной ситуации только такая и нужна.
Полковник явно польщен. Он наклоняется, шарит рукой под кроватью и достает оттуда новенький автомат с двумя полностью снаряженными рожками, привязанными один к другому синей изолентой.
– Ну, раз так, тогда держи, браток! – Он торжественно протягивает оружие корреспонденту. – Там всякое может случиться. Без этой штуки я тебя пустить не могу.
И адъютанту:
– Объявить общее построение. Через пять минут выходим.
В тот же час. Провинция Нангархар. Кишлак Балабаг. Типичный сельский дом, обнесенный глухой глиняной стеной.
Нет, не совсем типичный, скорее усадьба местного богача. По двору важно расхаживают откормленные индейки, кудахчут куры, на задах видны коровы и овцы. Вокруг дома довольно большой фруктовый сад – мандарины, лимоны. Журчит арык. Прижимаясь к глинобитной стене, почти сливаясь с ней, в дом проскальзывает женская тень. Длинный до пят сиреневый балахон скрывает фигуру, лицо спрятано под паранджой. В хилой пожухлой траве играют маленькие дети – все они босые, грязные, сопливые, а игрушками им служат гильзы от пулеметных патронов.
В саду в тени раскидистой шелковицы на ковре расположилась группа одетых по-местному мужчин. Сидят все, как и положено, поджав под себя ноги. Строго пьют чай. По ковру босыми грязными ступнями, едва не наступая на блюдца с колотым сахаром и разломанными лепешками, ходит молодой безусый парень и с поклонами разливает чай в пиалы. Все остальные участники трапезы, если приглядеться, тоже без обуви. Обувь – блестящие резиновые галоши, стоптанные башмаки, примитивные шлепанцы – рядком расположилась в сторонке. В этом ряду сразу выделяется пара высоких армейских ботинок на шнуровке. Афганцы такие не носят. Кто-то здесь чужой.