Молча закончили трапезу. «Иншалла!» – Дружно провели ладонями по лицам, поблагодарив Всевышнего за хлеб. Безусый расторопно убрал с ковра посуду и лепешки. Теперь можно поговорить.
Самого главного на Востоке легко определить: здесь, как нигде, короля играет свита. Теперь, на этом ковре, все с подчеркнутым почтением смотрят на крупного седобородого человека, голова которого покрыта черно-белой, жгутом скрученной чалмой. Мясистые пальцы поигрывают янтарными четками. Сидит он подчеркнуто прямо. Взгляд карих глаз жесткий и властный. Широкая пуштунская рубаха перепоясана офицерским ремнем, к которому пристегнута кобура с пистолетом. Кроме того, на ремне болтается граната-лимонка. Кстати, нелишне упомянуть о том, что вооружены, кажется, и все остальные участники трапезы – у большинства «калашниковы», но есть и старые винтовки «буры», которые сейчас прислонены к дереву.
Сам седобородый смотрит на сидящего напротив него мужчину, который, хотя и обряжен по-местному, но явно не афганец. Он без бороды и усов, только рыжеватая щетина говорит о том, что чужак уже не первый день здесь. Гость явно испытывает дискомфорт от непривычного сидения, поджав ноги. Ерзает. Морщится. Даже сидя этот рыжий с немного безумными глазами парень значительно возвышается над всеми остальными.
Тот, что прислуживал за столом, несет из дома подушку и предлагает ее рыжему. Где там... Резким жестом руки гость категорически отвергает попытку сделать его жизнь послаще. Видно, парень-то с норовом.
Но молчание, кажется, затянулось. Первым его нарушает седобородый.
– Наш амир Мухаммад сообщил, чтобы мы ждали дорогого гостя. И вот гость прибыл. Мы рады видеть вас в свободном Афганистане. Мы рады любому, кто хочет помочь нам в священной борьбе с оккупантами, с этими неверными, которые оскверняют нашу землю. С позволения Всевышнего я командир здешнего отряда моджахедов. Такие группы есть в каждом кишлаке, в каждом уезде. Мы бьем русских, где бы они ни появлялись, сколько бы их ни было. Вы убедитесь в этом очень скоро – хотите, даже сегодня.
– О’ кей! – Дав седобородому закончить, подхватывает гость. – Я бы очень хотел приступить к делу, не откладывая. Моя задача состоит в том, чтобы снять на пленку для западного телевидения эпизоды борьбы афганского народа. Весь мир с симпатией следит за вами. Я хочу сделать так, чтобы люди в разных странах увидели ваши отважные лица, убедились в вашей стойкости и после этого еще более активно помогали вам.
– Сам Аллах направил тебя к нам, американец. Кстати, как тебя зовут?
– О, нет, нет, нет, – решительно вскидывает обе руки гость. – Я вовсе не американец. Никогда не называйте меня так. Я из Северной Ирландии. Ир-лан-дия! – По слогам произносит он. – Запомните и, пожалуйста, никогда не называйте меня американцем. Меня зовут Рори.
Ирландец, слегка приподнявшись, протягивает руку предводителю моджахедов. Тот уважительно пожимает ее и представляется сам:
– Рахматулла, сын Абдулмаджида.
– Вы, господин Рахматулла, говорите, что уже сегодня я смогу увидеть русских? Точнее, увидеть, как вы бьете врага?
– На все воля божья. Но если Господу нашему будет угодно, то не позднее, чем через два часа мы вступим в бой. Русские знают, что у нас здесь гость и уже спешат на встречу с тобой, американец... Прошу прощения, ирландец. А нам только этого и надо.
– Рашид? – Поворачивается командир к одному из сидящих на ковре бородачей. – Ты всех убрал из кишлака?
– Только скотина осталась. Боюсь, постреляют они коров, как в прошлый раз.
– Звери! – Кулаки у командира сжимаются сами собой. – Ну, ничего. Сегодня мы им покажем.
Двое участвовавших в трапезе моджахедов, забросив за спину автоматы, торопливо идут к калитке. Слышен обрывок их разговора:
– Говорит, что журналист. Так я ему и поверил. Все они из ЦРУ, эти иностранцы.
– Нам-то какая разница. Он деньги Рахматулле пообещал. И сказал, что оружия нам скоро подбросят. Командир просил глаз с него не спускать. Чтобы русские его с собой не утащили.
Ирландец стоит у амбразуры в глиняной стене, смотрит наружу. Из кишлака по одной тропе, убегающей в гору, семенят женщины в своих жутковатых нарядах, с узлами на головах. За подолы их юбок цепляются маленькие босоногие детишки. Кто-то ведет на привязи овец и коз. По другой тропинке, ведущей в заросли камыша, деловитой цепочкой уходят вооруженные автоматами и ружьями моджахеды.
Лицо ирландца абсолютно невозмутимо.
Колонна мотострелков движется по руслу высохшей реки. Сначала идет танк афганской армии с облепившими его башню солдатами в мышиной форме. Этих правительственных солдат советские пренебрежительно называют «зелеными». Они вооружены допотопными автоматами ППШ времен второй мировой войны. Толку от «зеленых» обычно мало, но так принято: в операциях обязательно должны участвовать солдаты регулярной афганской армии. Следом идут боевые машины пехоты с разведчиками, которые тоже сидят поверх брони. Оружие держат наготове, но до дела еще пока далеко – покуривают, кто-то дремлет, кто-то травит анекдоты.