— Это добром не кончится, — частенько повторяла мать. — Милутин, сделай что-нибудь…
— Прочесть ему проповедь о том, что воровать грех? — отшучивался отец. — Могу заодно рассказать, как несправедливы наши законы…
— Всё смеёшься! — сердилась мать. — Что ж, только помни — я тебя предупреждала!
— Постараюсь не забыть.
Конечно, он и не подумал что-нибудь предпринять. А Рыжий кот, этот аристократ, в чьих жилах текла голубая кровь благородной Анны-Марии-Розалии, по-прежнему занимался воровством и, видимо, делал это с величайшим наслаждением. Теперь он крал даже рубашки с верёвок, а в один прекрасный день принёс в зубах кролика и победно сложил его к нашим ногам, причём глаза его блестели каким-то особенным блеском.
Мать чуть не хватил удар; отец нахмурился и сказал:
— И в самом деле надо что-то делать…
Он, как и все мы, очень любил Рыжего кота и поэтому не мог ни на что решиться. Однако было ясно, что Рыжик будет продолжать свои бандитские налёты, обрушивая на нашу голову всевозможные беды. Соседи давно уже на нас косились. Мало помогали объяснения отца, что мы тут ни при чём, а его уверения в том, что «это больше не повторится», никто и слушать не хотел. Мы следили за каждым шагом Рыжего кота, запирали его в комнате, привязывали к старой липе во дворе, но он всегда умудрялся сбежать и вот уже снова шнырял по соседним дворам в поисках добычи. Убедившись наконец в том, что Рыжик неисправим, отец посадил его в мешок и отнёс в Палич. Там он бросил его в лесу, а сам с тяжёлым сердцем вернулся на трамвае домой.
Об участи Рыжего кота знали только мы с мамой. Вита, Даша, Милена и Лазарь думали, что он, по своему обыкновению, бродит по окрестным дворам, и нимало о нём не беспокоились.
Как-то мы всей семьёй обедали в кухне, когда вдруг кто-то заскрёбся в дверь. Милена, сидевшая с краю, вскочила и отворила её.
— Рыжик! — радостно воскликнул Лазарь. — Рыжик!
— Невероятно! — сказал отец, протирая глаза. — Да это и вправду Рыжик!
За эти несколько дней он так исхудал, что даже сквозь его густую шерсть проглядывали тонкие рёбра. По всему видно было, что он проделал нелёгкий путь — живые глаза его провалились и потускнели, весь он был грязный, бока в репье и травинках, лапы в ссадинах и ранах.
— Ах, какой ты страшный! — печально вздохнула Милена. — Бедненький ты мой… — И, взяв горшок с водой, она тут же принялась его мыть.
Отец всё это время смотрел в окно — казалось, он стыдится глядеть в глаза Рыжему коту.
Рыжий кот быстро поправился. Раны на лапах зажили, мягкая пушистая шерсть отливала прежним красноватым блеском. День-деньской он сидел во дворе, и все мы решили, что недавнее происшествие образумило его и с воровством покончено раз и навсегда.
К сожалению, мы глубоко заблуждались.
По соседству с нами жила госпожа Ка́тица Ма́ршич, жена мясника по имени То́ма.
Мясник был маленький толстый человечек, имевший красивый дом, коляску и астму. Госпожа Катица была долговязая и худая. Руки её были унизаны кольцами, в ушах висели крупные серёжки, а шею всегда украшали какие-нибудь бусы. Ну просто манекен с витрины ювелирного магазина! «Я госпожа!» — напоминала она при всяком удобном случае.
Дворы наши разделяла высокая стена, утыканная поверху битым стеклом. Однако с липы, росшей у забора, можно было видеть, что́ происходит на той стороне. Меня особенно занимал пёсик, целыми днями неподвижно лежавший на траве возле своей конуры. Он никогда не лаял и только временами открывал свои гноящиеся глаза, чтоб посмотреть, не изменилось ли что на белом свете. Звали пёсика Цезарь.
Мы даже думали, что это просто чучело, но однажды вечером до нас донёсся его лай.
— Слышишь, Цезарь лает! — вдохновенно воскликнул Лазарь. — Гав, гав, гав!
Через несколько минут госпожа Катица была уже у нашего порога. Следом за ней ковылял её муж. Он тяжело дышал, издавая при каждом вдохе и выдохе лёгкий присвист.
— Слушайте, госпожа Малович! — крикнула госпожа Катица и подбоченилась.
— Кто это свистит? — спросил отец. — Ах, добрый вечер, уважаемый господин Тома!
Господин Тома кивнул в ответ — говорить ему было трудно.
— Я это так не оставлю! — бушевала госпожа Катица, размахивая руками в кольцах. — Я буду жаловаться! Все знают, что мой Цезарь и мухи не обидит… Ваш кот только что укусил его за ухо! Бедненький пёсик весь в крови! Я требую, чтоб вы немедленно унесли отсюда своего кота! В противном случае, мы подадим в суд. Судья Фа́ркаши мой родственник!