— Папа, так мы идем! — воскликнул я.
— Конечно, мы идём, — небрежно заметил он.
Мы вошли в магазин Хартвига. Несмотря на дневное время, он был залит электрическим светом. Швейцар смерил нас презрительным взглядом.
— Этот оборванец с вами? — спросил он, показывая на Пишту.
— Этот юный господин со мной! — с достоинством ответил отец. — У вас есть ещё вопросы?
Мы поднялись на второй этаж. Там находился отдел детской одежды.
— У меня немного денег, — сказал отец. — Тебе, сынок, нужна куртка, а Пиште — штаны. Мы купим один костюм, и вы его поделите. Это тебе подарок ко дню рождения!
Мы купили голубой матросский костюмчик. Я надел куртку, а Пишта — брюки. Новая одежда нам очень шла. Словно заворожённый стоял Пишта перед огромным зеркалом, не веря, что он видит в нём своё собственное отражение.
— Ах, как к лицу тебе синий цвет! — воскликнула продавщица.
— Ты в них настоящий моряк, — прибавил я.
Пишта гладил штаны, засовывая руки в карманы, вертелся перед зеркалом и, наконец, встал, выпятив грудь и выставив вперёд правую ногу. Несколько минут стоял он так, не шевелясь, в полной неподвижности, и вдруг сорвался с места, повис у отца на шее, прижался головой к его груди и разрыдался.
— Господин Малович… — лепетал он сквозь рыдания. — Господин Малович…
Отец гладил Пишту по голове и повторял смущённо:
— Вот ведь как… Вот ведь как…
Мы вышли из магазина и молча направились домой. У трамвайной линии отец вдруг остановился.
— Давайте-ка немножко прогуляемся, — предложил он. — Боюсь, что дома нас ждёт скандал. Я должен подготовиться к обороне!
Мы долго гуляли по городу. Отец завёл нас в кондитерскую и купил мороженое и медовых конфет. Потом мы зашли в кафе, где он выпил красного вина. Домой мы вернулись уже на закате.
Я думал, что мама удивится, но, казалось, именно этого она и ожидала.
— Ну и франты! — сказала она, поглаживая нас с Пиштой по голове. — Теперь вы точно братья. — И, повернувшись к отцу, сердито проговорила: — Молодчина! А почему бы тебе ещё не купить рубаху, пальто, чулки, башмаки и шапку?.. Давайте, господин миллионер, посмотрим, что осталось от вашей жалкой получки!
АХ, КАКОЙ ДЕНЬ!
Дело было так. Отец три дня кашлял, потом три дня чихал, а в субботу был уже совершенно здоров. Он вынес в сад раскладушку и лёг загорать.
— Наконец-то, сынок, мы разбогатели, — сказал он, увидев меня.
— Каким образом?
— Обыкновенным! Я выздоровел. А здоровье дороже денег!
Он закрыл глаза и блаженно улыбнулся. Я рассмеялся.
— Папа, — заговорил я, всласть насмеявшись, — пошли завтра на озеро. Если будет хорошая погода. Будем купаться, загорать… Отлично проведём время.
— Ну что ж, пошли.
— Лучше помоги мне сделать уборку, — вмешалась в разговор мать. — Не развалишься!
— Я полагаю, что сейчас мне полезнее подышать свежим воздухом.
— Убедил! — засмеялась мать. — Может, пора уже ставить пироги вам в дорогу?
— Спасибо. — Отец бросил на мать благодарный взгляд. — Пропал бы я без тебя!
— Не торопись благодарить, — язвительно сказала мать. — Отправляйся себе на Палич, только прихватишь ещё Виту с Миленой.
Отец вскочил с раскладушки.
— А почему не Лазаря с Дашей? — мрачно пробурчал он.
— Лазарь ещё мал, а Даша останется мне помогать, — невозмутимо ответила мать.
— Идёт! — сказал отец. — Долой солнце, долой воздух, долой купание… долой всё на свете! Я остаюсь дома, буду валяться на раскладушке!
— Папочка, миленький, пошли на озеро! — защебетала Милена. — Ну, пожалуйста, папочка, пойдём купаться! Пойдём, пойдём, пойдём…
— А я возьму лук со стрелами, чтоб охотиться на тигров, — заявил Вита. — Я буду охотиться на львов, на верблюдов и китов!
— Если так, то пошли, — засмеялся отец. — Представляю, как мне будет весело.
Мы вышли из дому около девяти часов. Утро было ясное, солнечное, настроение у нас было самое распрекрасное — словом, всё обещало отличную прогулку.
У ворот мы простились с мамой.
— Милутин, — озабоченно сказала она, — смотри за детьми!
— Спасибо, что напомнила! — надувшись, буркнул отец. — Пошли, господа! Левой, правой, левой!..
— Хорошенько смотри за детьми! — крикнула мать, когда мы уже подходили к концу улицы. — И возвращайся вовремя!
Мы направились к аптеке. В ожидании трамвая отец разговаривал с каким-то человеком в соломенной шляпе.
— Поглядите-ка на мою армию! — с гордостью сказал отец. — Тот ушастый — старший.