— Я никогда этого не забуду! — сказал неизвестный.
— Ваше дело! Сынок, помоги мне отжать костюм.
Пока я помогал отцу выжимать из пиджака и брюк воду, неизвестный ушёл в кусты, где лежала его одежда. Его долго не было, а когда он появился, отец так и обомлел: спасённый им человек был одет в красивую жандармскую форму, на плечах его поблёскивали лейтенантские погоны!
— Ну и болван же я! — Отец стукнул себя по лбу. — Видишь, сынок, к чему приводит поспешность!
Жандармский лейтенант подошёл к нам, ещё раз поблагодарил отца и медленным, неуверенным шагом направился к трамвайной остановке.
— Ах, какой сегодня день, какой день! — бормотал отец, шагая по широкой тропе вдоль озера. — Всю жизнь воюю с жандармами и полицией, а тут вытаскиваю из воды жандармских лейтенантов… апчхи!.. Одно утешение — что дал ему хорошую плюху!
Дома отец рассказал матери про случай на озере.
— Да мне не жалко, что я его спас, — сказал он в заключение. — Чёрт с ним! Только вот опять буду три дня кашлять и три дня чихать!
В ГОСТЯХ
Моя тётушка Ви́линка вышла замуж за торговца Миле́нтие Би́бера[6]. Она была счастлива, даже чересчур счастлива. В письмах к нам она неизменно писала: «Дорогие мои, я очень счастлива! Милентие прекрасный человек! Он такой внимательный, заботливый и так любит меня! Ах, вы просто представить себе не можете, какая я счастливая!»
— Позавидовать можно! — говорила мать, глотая слёзы. — Вилинка счастлива, Вилинка слишком счастлива, а я? О господи! У меня пятеро детей, и один хуже другого. И это называется жизнью!
— А кроме того, у тебя муж, которого только что прогнали с работы! — сказал отец, входя в кухню (он слышал причитания матери). — Печально, но факт.
— Опять? — вскрикнула мать.
— А что я могу сделать? — оправдывался отец. — Это уже восьмой раз… нет, девятый! Скоро будем праздновать юбилей!
— Потерял работу и радуешься, — укоризненно сказала мать. — Как мы будем жить?
Отец долго размышлял.
— Я кое-что придумал, — сказал он наконец, — только не знаю, как ты на это посмотришь.
Мать взглянула на него с любопытством.
— Драгана с Лазарем пошлём к Милентию с Вилинкой. Они как сыр в масле катаются! Разве Вилинка не пишет в каждом письме, какая она счастливая? Два лишних рта их не разорят.
— Три рта! — поправила его мать. — Ты забыл, что Лазарь ест за двоих. Только стоит ли докучать им своими бедами?
— А ты знаешь выход поумнее? — сердито спросил отец.
— Ну ладно… — согласилась мать. — Если на днях не найдёшь работы, то пошлём их к Милентию с Вилинкой.
Отец каждое утро отправлялся на поиски работы. Вечером он возвращался такой усталый, будто весь день ворочал камни.
— Уф, — отдувался он. — Нет работы тяжелее, чем искать работу!
Прошло десять дней, но работы всё не было. Наши продовольственные запасы подходили к концу.
— Радуйтесь! — воскликнул отец. — Завтра поедете к тётке с дядей. Там у вас будет всё, даже птичье молоко! Хе-хе-хе, и не каких-нибудь пичужек, а перелётных птиц!
— Почему вы отсылаете меня? — заворчал я, нисколько не обрадовавшись. — Пусть едет Вита.
— Путь не близкий, — серьёзно сказал отец.
— Так что же, мы с Лазарем поедем одни?
— Конечно, нет! — Голос отца заметно повеселел. — Вас будет сопровождать придворная свита: министры, повара, кондитеры, гувернёры, няньки, мамки, кучера и прочие слуги… Это вас устраивает?
— Они живут недалеко от вокзала, — объясняла мать. — Я там никогда не была, но очень хорошо представляю себе их дом. — Вилинка так часто описывала его в своих письмах. Ах, это настоящая вилла! Внизу находятся гостиные и столовые, а наверху — спальни. Окна широкие, белые, с серебристыми жалюзи, чтоб солнце не портило мебель. Перед виллой сад. Вилинка обожает цветы! В Турополе у нас был садик, и Вилинка всегда следила за ним и ухаживала за цветами. Там росли самые обыкновенные цветы, но теперь у неё орхидеи, хризантемы, камелии… Сад огорожен, в центре забора ворота с небольшим навесом, чтоб дождь не повредил электрический звонок. Вы без труда найдёте их дом.
Мы стояли на перроне. Лазарь сиял, как ясное солнышко, а я едва сдерживал слёзы.
— Мне жаль отпускать тебя, сынок, — ласково сказал отец. — Но другого выхода у нас нет.
— Я понимаю, папа, — проговорил я, отворачиваясь, чтоб он не видел моих слёз. — Понимаю…
— Приглядывай за Лазарем, — сказала мать. — Он ещё маленький. И пишите нам!