Выбрать главу

Конечно, можно сказать, что все это мелочи, рядовые примеры, которые и в расчет принимать нельзя. Подумаешь, преступление: стекло разбил! Или урок прогулял! Кешкин отец не скрывает от сына, что сам в детстве бил стекла не однажды, но говорит о том с осуждением - из педагогических соображений, конечно, и Кеша отца здесь вполне понимает. Но разговор-то не о преступлении, а об отношении к нему. О людской честности, которая складывается именно из мелочей. И если нет ее, нет и не предвидится, то из таких мелочей когда-нибудь может сложиться настоящее преступление. А Сомов или Витька в детстве стекол не били? Ох-ох-ох, еще как били! Но вряд ли сознавались в этом. То есть наверняка не сознавались. Кеша в том был уверен. И потом, между "нечаянно" и "нарочно" - огромная разница. Но от "нечаянно" до "нарочно" совсем недалеко. Все зависит от отношения человека к "нечаянно" и "нарочно"...

Кеша и Геша были пионерами. Они уже давно были пионерами и готовились на будущий год вступить в комсомол. Вот почему они не просто возмутились тем, что Сомов и Витька оказались ворами. Они горели желанием разоблачить их.

- Ну, Сомов, - сказал изумленно Кеша, - ну, тихоня...

- А Витька? - подхватил Геша. - Чем он лучше?

- Ничем не лучше. Давай подумаем, что делать. Кстати... - Тут он повернулся к Кинескопу. - А при чем здесь духи?

Кинескоп даже застонал от досады: битый час вдалбливать прописные истины и ничего не вдолбить. Нет, люди не оправдывают уважительного к ним отношения...

- У тебя в школе какие отметки? - язвительно спросил он Кешу.

- Хорошие, хорошие. Ты, Кинескоп, не язви, а объясни лучше. Не теряй времени.

Совет был разумен. Кинескоп успокоился и сказал, хотя и не без раздражения:

- В автомобилях духи есть? Есть. Опытные духи, квалифицированные. Технику знают, любят. Думаешь, им приятно, когда на их глазах ее разрушают? Их технику?..

- Почему же они бездействуют?

- А что им делать?

- Ну, не знаю... Вдарить Витьке. Током дернуть. Или еще чего...

Кинескоп вздохнул: трудно разговаривать с непосвященными.

- Дух не может, не имеет права причинить человеку ощутимый вред: ранить его или там покалечить...

- А неощутимый?

- А неощутимый не поможет. Того же Витьку током саданешь - он выругается и аккумулятор отключит. Двенадцать вольт - слону дробина...

- Какие-то у вас принципы строгие. Он же вор...

- А разве он не человек? Морально, может, и не человек. А биологически? То-то и оно... Я зачем в телевизоре сижу? Удовольствие, что ли, от "Артлото" получаю? Я в нем сижу, чтобы человеку, то есть Геше, легче было. Чтобы не чинил он бездушную технику по сто раз на дню. А когда ты будешь лампы из телевизора выбрасывать на свалку, так это ты от меня часть души заберешь, понял?

- Я же не вырываю, - обиделся Геша.

- Не о тебе речь. Это я к примеру. Думаешь, автомобильным духам легко все это переживать?

- Думаю, нелегко, - согласился Геша, а Кеша добавил:

- Тут и думать нечего. Надо обезвредить Сомова с Витькой.

- Правильно, - согласился Кинескоп, а близнецы на столе закивали в такт.

- Только как обезвредить? - задумался Кеша, а близнецы повторили эхом:

- Только как обезвредить?

- Надо подумать...

И опять близнецы повторили:

- Надо подумать...

Кеша обозлился:

- Кончите дразниться? А то - в ухо...

- Мы не дразнимся, - зарделись близнецы. - Мы волнуемся.

- Волнуйтесь как-нибудь иначе. Про себя. - И Кеша задумался.

Геша тоже задумался, но только для приличия, потому что у него уже сформировался план, гениальный план, призванный расстроить замыслы преступников, помочь обезвредить их и выдать доблестной милиции, которая будет вести следствие, как знатоки из многосерийного телевизионного фильма.

Так думал он про себя, а Кинескоп сидел тихонько, ждал решения и мурлыкал под нос песню из того же телефильма - что, мол, "наша служба и опасна и трудна"...

- Ладно. - Кеша встал и прошелся по комнате. - Есть план.

У Геши, как сказано, тоже был план, но он не сомневался, что между его планом и Кешиным разницы особой нет. Может быть, в мелочах, так они их потом скорректируют.

- Духи нам помогут? - спросил Кеша.

- Ясное дело, - сказал Кинескоп. - Для чего же мы вам открывались?

- Нужен дух телефонной сети.

- Говорун-то? Этот будет... А зачем?

- Нам надо подслушивать сомовский телефон, чтобы узнать, когда они с Витькой замышляют новое преступление.

У Геши этого в плане не было. И Геше это не понравилось.

- Кеша, - сказал он укоризненно, - чужие телефонные разговоры подслушивать нехорошо. Неэтично.

- Это разговоры врага! - закричал Кеша. - Этично - неэтично. А на фронте, когда наши радисты ловили разговоры фашистов? Тоже неэтично?

- Так то на фронте...

- Считай, что мы тоже на фронте!

А Кинескоп добавил:

- Незримый фронт. Незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой... Подслушать можно. Я Говоруна вызову.

- Позже, - сказал Кеша. Он расхаживал по комнате, как по командному блиндажу, по землянке в три наката, а наверху рвались бомбы, стреляли "катюши", дробно тарахтел станковый пулемет. - И когда мы узнаем их замысел - ближайший, конечно, то проследим за ними. А для начала пометим ту деталь на автомобиле, которую Витька сопрет.

Геша усомнился:

- Откуда ты будешь знать, что он сопрет? И с какого автомобиля?

- А Говорун на что? Сомов назовет Витьке автомобиль, а мы будем там раньше преступника.

- Автомобиль-то он, может, и назовет. А деталь?

Кеша был непреклонен:

- И деталь назовет. Скажет, сопри то-то и то-то.