“Заходи, заходи”— услышал он женский голос из-за угла. Постояв в нерешительности несколько мгновений, Женька зашёл в коридор. Там за столом сидела медсестра и что-то писала. Женька сел напротив и стал ждать. На голове медсестры был колпак. Из под колпака пробивались пряди рыжих волос. В тёплом, сухом помещении Женька почувствовал, вдруг, смертельную усталость. Он понял что останется здесь, потому что сил, куда-то двигаться дальше, просто не было. “Наверное у меня жар”— произнес он первым, так как медсестра продолжала что-то писать, не глядя на Женьку. Дописав, она отложила журнал, поставила ручку в стакан и навела порядок на столе. Подняв на Женьку глаза она сказала: “конечно жар, ты ведь мокрый был, а теперь высох”. И в самом деле, Женька и не заметил как его одежда стала сухой. Он пошевелил пальцами ног и обнаружил что и ноги сухие, хотя с момента как он зашёл, прошло, по его мнению не более десяти минут. Однако ему было лень искать объяснение этому феномену. Очень хотелось спать.
— С тобой происходило сегодня что-нибудь странное? — этот вопрос медсестра произнесла очень буднично, как обычно и говорят все мед работники. Как ей ответить? Каждая минута сегодняшнего дня была наполнена разными странностями и неприятностями, от которых Женька сходил с ума. Он ещё раз потрогал футболку и пошевелил пальцами ног.
— Нет, — ответил он, тоже стараясь придать своему голосу равнодушие. Сквозь приоткрытую дверь, он увидел часть палаты, в которой была койка с постелью, заправленная белоснежным бельём. Обычная кровать в этом антураже казалось самым лучшим и желанным предметом в мире. Ему хватило сил сбросить обувь. Предметы вокруг стали расплываться, а кровать, тоже не вполне отчётливых форм стала приближаться. И вот, голова касается подушки. И сон. Женьке снились деревня, собака, неизвестной породы, хотя какая разница, если это твой друг. Снились друзья. Они занимались производством стрел и луков, готовясь к приключениям Робин Гуда. И Женька был с ними, принимая участие в их жизни и играх. Снилась рыбалка, огород, коровы, дожди, а потом электричка. Женька смотрит на распахнутую дверь вагона и думает о своём падении. От ужаса он дёрнулся и проснулся. Перед ним было окно и слепящий, солнечный свет заливал палату. Знакомый запах эфира и лекарств. Всё как вчера. Женька не хотел шевелиться. От мысли что вчерашний день может повториться у него поднялось давление и отдало пульсирующей болью в висках и затылке, а сама голова оказалось туго перебинтована. Также странным оказалось то, что он был раздет, хотя и помнил, что перед сном не раздевался. Опять загадки. Женька лежал на боку, глядя на яркое окно, стараясь, зачем-то, определить который час. Ему было приятно находиться в одиночестве и не хотелось думать, что где-то рядом есть какие-то рыжие персоны. Но тишина длилась недолго. За дверью послышались голоса. Двое мужчин о чём-то шептались за дверью, очевидно считая Женьку спящим и не желая разбудить. Потом они вошли и несколько минут стояли молча. Женька не шевелился. Он почувствовал аромат духов матери, значит вошедших было трое. Один из них начал говорить шёпотом: “вы главное не переживайте, с кем такое не случается и не вините себя”— обратился он, очевидно к матери. “Я хотела как лучше”— сказала мать. Она плакала. “Просто сотрясение мозга — продолжил голос, очевидно это был врач, — случай не тяжёлый, последствия минимальные, через неделю вы об этом уже забудете. “Он во сне называл какие-то странные имена, звал каких-то рыжих людей, просил снять ошейник”. “Ну что ж, — продолжил врач, — обычный бред, такое случается”. Врач ушёл. “Значит так! — сказал мужской голос негромко, это был отец, — после больницы в деревню на всё лето”. “Конечно, — ответила мать, — ты муж, тебе решать”. “И ничего не планируй на ближайший месяц, ребёнок должен быть с родителями. Ты мне нужна”. “Ты мне тоже” ответила мать, и они вышли закрыв за собой дверь.