— В мыслях моих, Мэри, тебе отведено особое место. Совершенно особое. Мне нелегко было оправиться от удара. Но теперь я уже чувствую себя лучше и снова готов вести светский образ жизни. Но ты всегда занимала особое место в моих мыслях. Так я прощен?
— Я подумаю об этом. Уведи меня отсюда и проводи домой.
— Грех. Я виновен в том, что согрешил. Ты выглядишь красивее, чем когда-либо прежде. Но, до того как мы уйдем, мне нужно кое-что сказать Клоклану. Упакуй шампанское.
В гостиной уже вынесли чаши с пуншем и заставили столы блюдами с омарами. Красивая блондинка беспокоится обо мне. Я вижу ее груди прямо сквозь платье. МакДун в окружении девственниц с волшебной палочкой, готовой благословлять, прощать грехи и оплодотворять. А Клоклан наверняка с медсестрой. Всегда с медсестрами. И всегда с блондинками. У его горничной волосы черные, и это наводит меня на мысль о том, что ему захотелось разнообразия. А вот там несколько престарелых дам с брильянтами на груди и в поисках чего-нибудь этакого. Иногда меня подмывает затащить одну из них в постель. Преклонный возраст не преграда. Поленья в огне. Не верю я в Рождество. Надувательство. Я знаю, что это надувательство. И никто не обращает на меня внимания. Но это я сейчас исправлю.
Себастьян набирает в легкие воздух и рычит.
— Рождество — обман!
Шум затихает. МакДун и Клоклан улыбаются, потому что им точно известно, что эта ночь — святая. Мэри, оставшаяся в библиотеке, готовится к самому худшему.
— Рождество — обман. И комната эта до отказа набита бандитами и ворами. Иисус был кельтом, а Иуда — англичанином.
Раздалось недовольное ворчание, может быть, мы заставим его замолчать, может быть, вышвырнуть его? Клоклан вступил в разговор, заявив, что если кто-нибудь хоть пальцем прикоснется к Дэнджерфилду, то он сломает обидчику челюсть.
— Спасибо тебе, Перси. Теперь всем стало известно, что Рождество — обман. Иисус был жалким ирландцем, а Иуда — англичанишкой. Я — царь зверей. Высокий, мускулистый янки. Я знаю, что вам хотелось бы меня отдубасить. Многим хотелось бы этого. Сегодня вечером я был на Ломбардной улице, чтобы ощутить вкус капитала. И, кроме того, из хорошо осведомленных источников мне стало известно, что некоторые из вас владеют свинарниками. И должен признаться, что свиноводство мне представляется делом совершенно отвратительным, за исключением, впрочем, тех случаев, когда дело касается еды. Но мне-то известно, что на чердаках у вас хранится ветчина, а в погребах — отборные окорока и буженина. Я — человек, созревший для сумасшедшего дома. Ну и что из этого? Вы восхищались когда-нибудь разбитой тарелкой или сломанной люстрой? Шампанское я уношу домой, чтобы сохранить его на утро, которое я встречу далеко от вас, жеребцов. Ну пока. Мне известно, что на чердаках у вас хранится ветчина, а в погребах — буженина.
Клоклан заходится от хохота, а долговязый хозяин дома сияет от удовольствия. Нет, англичан победить невозможно. И, Перси, я хочу тебе что-то шепнуть на ушко.
— Подойди поближе, Перси. Послушай, что я хочу тебе рассказать. Однажды ночью я шел за золотоволосой девушкой и сердце мое взволнованно билось в груди. Она оглянулась, и я увидел ее лицо. Она оказалась беззубой старухой.
— О Господи, Себастьян, вот тебе еще пять фунтов.
— Перси, за эти деньги я куплю себе шелковое белье.
Когда Дэнджерфилд гордо выходил из дома, его догнал швейцар, чтобы вручить бутылку бренди и ветчину. Ну как можно взять верх над этими людьми?
— Разве это не мило с его стороны, Мэри?
— Ты ужасный человек.
— Они передали эту сумку. Спасибо.
— Да не за что, сэр. Хозяин был очарован вашей маленькой речью.
— О, о, о.
— А вот и такси, сэр. Мне очень понравилось, что Иуда был англичанином. Ха-ха-ха. Здорово. Счастливого надувательства, сэр.
— Ладно, пока.
— Ты ужасный человек, Себастьян.
— Счастливого надувательства.
Садятся в такси. МакДун и Клоклан стоят у входа. МакДун ест эклер. Клоклан одной рукой поглаживает медсестру по заднице, а во второй руке держит сигару. В окне я вижу лица нескольких пожилых дам и среди них — блондинку американку. Мне кажется, что она плачет. Они что ли все там рыдают? Давай, таксист, жми, прочь отсюда, прочь, прочь, несись, словно черт, между звездами. И не останавливайся даже перед светофорами.
Мэри, наконец ты рядом со мной. И мне хочется на поезде отправиться в Дублин, мимо утесов и сквозь тоннель. И чтобы шел дождь. У тебя маленькие ушки. За деньги Клокпана мы снимем дом у Тутинг Бек. Я куплю небольшую газонокосилку и буду по пятницам на скорую руку стричь газон, но только чтобы газон был не слишком большой, потому что я не хочу уделять этому занятию чрезмерное внимание. И у нас будет небольшая гостиная с растениями в вазонах и одно из них будет каучуковое дерево. А в пасмурные дни за чаем ты будешь читать мне рассказы о приключениях.