Курдыбальонец в Людыном воображении покрутился на месте и удовлетворённо улёгся, положив голову на лапы. Ждём, так ждём!
"Может им посигналить?" - пришла в голову "умная" мысль.
"Сдурела?" - оценила её Миклуха. - "Мы и так тут, как Новогодняя Ёлка".
"Ну тогда, хоть поаукать, что ли?" - хмыкнула Люда и осторожно выдала в пространство: - Ау-у-у! Есть кто живой? Выходите, мы уже приехали. Сейчас не выйдете, уедем обратно...
"МАТЬ!.." - вдруг перебила её шкодство малая, но едва Люда собралась отозваться, добавила: - ...перемать! - И Люда, со стыдом за огрехи воспитания поняла, что это не к ней.
Позади них над лесом заплясали лучи и постепенно стал слышен натужный рёв двигателей. А вот это действительно было...
- Мать-перемать... - упала Люда обратно на сиденье.
Надо уезжать отсюда. Быстро уезжать. Но вряд ли с этой поляны есть второй съезд. Да и нереально искать его по темноте среди брошенной лесозаготовки. И оставаться нельзя. Что же делать?! Может взвалить Лёшку на закорки и - в лес? И далеко?.. Или самой?..
"Миклуха?.."
"Жди!" - непререкаемым тоном осадила её малая.
Лучи над лесом окрепли, потолстели, рёв моторов стал отчётливым, даже можно было различить отдельные форсажи. Ещё немного и они вырвутся на поляну и тогда...
"Миклушенька?!"
"Жди!!"
"Мама дорогая! Да чего ещё ждать?!" - Люда решительно распахнула дверцу и спустила одну ногу. Ещё надо успеть оббежать вокруг, вынуть Лёшку, дотащить до леса... Ждать нечего, никто уже...
И тут небо над поляной перестало быть тёмным и пустым. С тихим свистом по нему прошли какие-то круги, обрамлённые по краям слабыми росчерками огней. И сейчас же горизонт стал словно таять, растворяться в чуть сероватой на чёрном фоне мгле. Неожиданно заглох двигатель "бобика", а секундой позже погас свет. Исчезли и снопы света в лесу. В наступившей тишине оттуда раздались сначала ругательства, а после - выкрики команд. Но это уже стало неважно... Потому что сверху, сгустившись словно из воздуха, на поляну опускалась...
НАСТОЯЩАЯ ЛЕТАЮЩАЯ ТАРЕЛКА.
"Ну вот!" - удовлетворённо заявила Миклуха. - "А ты боялась..."
"Трилям-бам-бдецкое гравиметрище!.."
"Примерно, мам, примерно..."
Летающий объект спускался бесшумно и мог бы показаться призраком, но пробегавшие по его краю неяркие огни не оставляли выбора в определении его происхождения. Он завис неподалёку от Люды, в центре под днищем открылся люк, вниз ударил столб приглушённого, словно плотного света и из него, будто также сгущаясь из воздуха, на поляну посыпались странно смазанные в движении фигуры "марсианских" десантников. Первые из них промчались мимо "бобика" и деловито рассредоточились между ним и лесом, но следующие задержались у машины. Расплывчатая фигура материализовалась прямо перед Людой и оказалась человекообразным существом (ну там - руки, ноги, голова), одетым в нечто маскировочное, контуры которого таяли прямо на глазах. Оно уставилось на Люду тёмным провалом капюшона и вдруг высоким и словно обиженным женским голосом выдало:
- А где?..
Люда даже вздрогнула от неожиданности, однако сразу поняла, о ком идёт речь. Не в силах протолкнуть горлом хоть какие-то слова, она рукой показала существу обойти машину. То сорвалось с места, вмиг обогнуло капот и рвануло дверцу. Секунду оно стояло, словно окаменев, а потом раздался совершенно детский всхлип и такое обычное земное "мамочки...", что Люда чуть сама не расплакалась. Но тут рядом появились другие фигуры. Они сразу оттерли первую, споро вынули Лёшку из кабины и рысью поволокли к люку. Следом, едва не на руках сопроводили ту, что так экспрессивно отреагировала на раненого. Интересно, почему? В конце концов, за Лёшкину жизнь теперь-то можно не опасаться, они тут ребята крутые - помереть не дадут...
Люда так и сидела, свесив одну ногу за порог машины, и предавалась совершенно неуместным размышлениям с общим смыслом - "ну, как всегда"... Как всегда - Лёшка оказался инопланетянином, и любовь теперь стала под большим и круто загнутым знаком вопроса. Как всегда - все теперь по домам, а ей, как дуре, ещё пилить и пилить... И как всегда - пешкодралом... Вот ведь подлость! Машина есть, даже ездить с горя научилась, а нельзя, потому что на дороге нехорошие дяди всё ещё хотят задать ей "пару вопросов"... Воображение услужливо подкинуло картинку: дня через три, грязная и оборванная, она вваливается в свою комнату и, не обращая внимания на Юлькино "Ты где была?!", сразу лезет в холодильник - жрать! жрать! жрать!
"Хи-хи... Не, мам, ещё хуже", - прокомментировала Миклуха.
"А! То есть, вообще не доберусь, да?"
"Ну, как бы, не сразу..." - загадочно отозвалась малая.
"Ещё скажи - на летающую тарелку заберут... для опытов", - саркастически хмыкнула Люда, но её перебили.
- А ты чего расселась?! Давай быстро на борт! - грубый мужской голос рявкнул над ухом так неожиданно, что Люда с перепугу выпала из кабины. Оказывается заслон, охранявший их от леса, уже снялся с позиции и спешно втягивался в люк. Пара расплывчатых фигур задержалась возле Люды.
- Так, а-а-а?.. - засомневалась она, даже не очень представляя, что именно хочет сказать.
- Да-вай, да-вай! Потом спросишь! - бесцеремонно подогнали её и ещё рукой крутанули, показывая сняться, наконец, с ручника и - газу, газу! Однако Люду больше всего поразило это "потом спросишь": то есть, не её будут допрашивать, а она сама спросит... потом... просто сейчас, как бы, некогда, но как только освободиться минутка... Ну, ваще-е-е!
Но пролетев в таком "поражённом" состоянии пару десятков шагов, уже почти достигнув светящегося столба, Люда остановилась, несмотря на нетерпеливое подталкивание, и оглянулась. Оставшийся позади "бобик" грустным силуэтом маячил в темноте - если бы он был настоящим псом, то сейчас поймал бы её взгляд и преданно вильнул хвостом. "Прощай!" - подумала Люда, сглотнула предательский комок и решительно нырнула в световой столб. То, что она оказалась при этом не по ту сторону лесной поляны, а в кабине "тарелки", уже никак её не удивило.
Впрочем, поудивляться ей бы и не дали. Она только успела увидеть некое мягкое кресло под плавно закругляющейся стенкой, и тут её плотно подхватили за плечи, вознесли в воздух и с разворота немилосердно туда плюхнули - Люда только и смогла, что сказать "ай!" и подумать про дрова. Однако, приземление порадовало - кресло оказалось вежливее хозяев и приняло её мягко, деликатно, сразу глубоко утопив в своих "объятиях". А там уже на подходе были новые впечатления.
Сначала навалилась тяжесть, потом лёгкость, потом вообще голова "пошла кругом", аж подташнивать начало. Люда бултыхалась в ощущениях, как "морж" в проруби: то ли выскочить хочется, то ли ещё посидеть для прикола. Но продолжалось это недолго. Неприятные ощущения постепенно ушли, возмущённые чувства утихли... и в наступившем упокоении вернулась память - болезненная, ненужная память. В которой были и верный "бобик" с прощально вильнувшим хвостом, и Лёшкина рубаха, потемневшая от крови... и это умоляющее - "Рыжик, пожалуйста"... и взгляд... Щемящее чувство потерь - теперь по-настоящему собственных её потерь! - сжало сердце и комком подступило к горлу, выдавливая из глаз непрошенные слёзы. И если бы не Миклуха, то она бы так и разревелась на виду у всей межпланетной общественности, но малая быстренько укутала её тёплым родным "одеялом" сочувствия, подсунулась под руку ласковым мохнатым щенком, а напоследок выдала такое прочувствованное "ма-а-а-а-ма", что Люда бы рассмеялась, ей-богу, если бы не хотелось плакать, а так - просто слабо и благодарно улыбнулась. Легче не стало, но стало терпимее. С этим уже можно было жить дальше.