- Юль! Юль! Ты шо?! - забеспокоилась Люда, хватая подругу за руку. - Кажись перебор...
"Нада доктара! - авторитетно поддакнула Миклуха. - Нада лецить!"
- Ты ещё - умница! Лечить она будет, видите ли... - вызверилась Люда. - Из-за тебя, между прочим, человеку плохо!
"Плохо... Не хоцю - плохо... За-а-алко!" - тут же захныкала сердобольная Миклуха.
- Да! Жалко! - подтвердила Люда. - Так что замкнийсе [прим. - "заткнись"] пока... - И она присела рядом с подругой, на лицо которой потихоньку возвращался румянец. - Юль, прости, я пошутила. Никто никому ничего не собирался...
- Ну ты и ду-у-ура... - вернулся к той дар речи.
- Ну, дура, - тяжко вздохнула Люда.
- И я дура... - печально констатировала Юленька.
"И я - дура! - обрадовалась Миклуха. - И я хоцю!"
Люда от неожиданности неприлично хрюкнула.
- Ты чего? - не поняла Юлька.
- Она... хм... тоже хочет с нами... за компанию.
- Компанию?! - кто "она" Юлька уже не переспрашивала.
- Ага! Ну, я - дура, ты - дура и она... туда же... - давясь словами, выговорила Люда.
Юлька недоверчиво глянула на неё, но от этого взгляда Люду скорчило окончательно и это оказалось заразным. Через минуту они обе изнемогали со смеху, сидя на корточках под дверью.
- ...за компанию!!! Ой, не могу!..
И только Миклуха, чувствуя в их веселье подвох, возмущенно требовала справедливости: "Хоцю как вы! Хоцю - дура!" А Люда, едва переведя дух и начав приподыматься, снова падала и хваталась за что попало:
- Ну мы и ду-у-уры!...
Надо ли говорить, что закончился день колыбельной? Ой, не надо... Потому что этот вой соседи запомнят надолго. Люда росла в семье одна, своих колыбельных не помнила, чужих нажить не успела. Но "Спят усталые игрушки...", робко предложенное Юлькой, отвергла с негодованием. Что за формализм! Кто сказал, что для "замучивания" детей до состояния утери сознания нужны всякие "глазки закрывай, баю-бай"? Главное - принцип! Длинно, нудно, бескомпромиссно...
"Чёрный во-о-о-о-орон, чёрный вора-а-а-а-ан,
Что ты вьё-о-о-о-ошься надо мно-о-О-О-О-ОЙ?
Ты добычи-и-и-и-и не дождёшься-а-а-а-а,
Чёрный во-о-о-о-орон, я не тво-о-О-О-О-ОЙ.
Ты добычи-и-и-и-и-и-и-и..."
Миклуха всё подвякивала - то подпевала, то прямо поперёк песни начинала трындеть о чем-то своём, - но и она на третьем куплете оставила попытки вмешаться в процесс и притаилась где-то на задворках сознания. Заглянувших на "шо за дурдом" девчонок, выпроводила Юлька. Потом вернулась, потынялась по комнате и, наконец, присела на кровати.
..."Расскажу-у-у-у-у я, чёрный вора-а-а-а-ан,
Не тая-а-а-а-ась перед тобо-о-О-О-О-ОЙ -
За рекой си-и-и-и-инеют горы-ы-ы-ы-ы,
Где кипе-е-е-е-ел кровавый бо-о-О-О-О-ОЙ.
За рекой си-и-и-и-и-и-и..."
К пятому куплету "пала" даже Юлька. Она прикорнула "на минутку" и уже не поднялась - только смачно сопела и пофыркивала в подушку. Сложнее было определить, угомонилась ли Миклуха. Поэтому Люда сделала напоследок контрольный "круг", один тягучее другого:
..."И опять забьётся поле-е-е-е
Под копы-ы-ы-ы-ытами коне-е-е-Е-Е-Е-ЕЙ.
Ой ты воля-а-а-а-а, злая доля-а-а-а-а-а,
Чёрных во-о-о-о-оронов темне-е-е-Е-Е-ЕЙ.
Ой ты воля-а-а-а-а..."
...и только тогда умолкла.
Тишина... Как же хорошо, когда дети спят!
Суббота. Одиннадцать утра. Сонэчко в виконэчко... Юлечка едва продрала глазки, потянулась... и вдруг настороженно повела ухом. За дверью кому-то было о-о-очень весело! Задорно-кокетливые голоса соседок усиленно заигрывали там с кем-то очень знакомым...
- Олежка? - удивилась, обрадовалась и взревновала Юлька одновременно. Она бодро откинула одеяло и уже рванула было к нему, любимому, благо с одеванием после вчерашнего можно было не заморачиваться, но её романтическое стремление было грубо срезано на самом взлёте.
- СССТО-О-ОЙ! - страшным шёпотом прохрипело сзади.
Юлька удивлённо оглянулась... и оторопела. Оказывается, Люда встала раньше. И уже успела разобрать Олежкин подарок - маленький настольный телевизор. То есть, совсем разобрать! Несчастный продукт японской техники лежал прямо на полу и, вероятно, морально готовился к тому, что масса его деталей окажутся лишними. Над ним с видом натурального маньяка-расчленителя стояла на коленях Люда, занеся словно для последнего удара отвёртку. И вот из такого положения она таращилась на Юльку круглыми от напряжения глазами.
- НЕ ОТ-КРЫ-ВАЙ! - почти одними губами прокричала она.
Юлечка пару раз растерянно хлопнула ресницами, потом посерьёзнела, решительно нахмурилась и, с видом спасителя Отечества, выскользнула за дверь. Люда выдохнула "фухххх!" и опустила руку.
Объяснялось всё просто. Суббота, семь утра, сонэчко в виконэчко... а тут тебе как комар над ухом:
"...ать...ее...ать, ...ать...пее...ать..."
Люда завозилась и попыталась заткнуть подушкой ухо. Не помогло.
"...мать...ее...ать, ...ать...ере...мать..."
Отчаявшись уснуть, Люда брыкнулась на спину и приготовилась слушать Мииклухин бред.
"Мать-перемать, мать-перемать, мать-перемать..."
"Шо?!! - Люду как пружиной подкинуло. - Миклуха-а-а! Ты чего материшься?!"
"А шо, низя?!" - ("О, мать! Пора завязывать...")
"Нет!!!"
"Ну мне ску-у-учно!"
"Займись чем-нибудь..."
"Я маленькая. Со мной нузно играться!" - с непробиваемой убежденностью заявило чудо.
"Господи-и-и! Не думала, не гадала - и забеременела... непорочно... Аж противно! Ни те любви, ни те секса, ни те удовольствия... Сразу ОНО - воспитывай!"
"А со такое "забе...не...мела"?"
"Ой, блин! Оно же подслушивает..."
"А со такое "лювисекся"?"
"Ну... словом... - смутилась Люда. - У нас, у взрослых, свои занятия... Как бы только для двоих... И не хотелось бы... чтобы кто-то посторонний... Оно как бы так случается..." Но пока Людыно сознание "как бы телилось", воображение услужливо подсунуло нужную картинку.
"А-а-а... Так это вот - твоя "лювисекся"! - серьёзно заявила Миклуха под "акомпанимент" сцены из индийского фильма, где, вся такая стеснительная, красавица ловко выворачивается из объятий возлюбленного и упархивает за дверь. - Па-анятна... Па-анятна... - удовлетворилась было деточка, но тут настырный жених таки догнал возлюбленную и активно возлюбил её. - А-а... цё вы кусаетесь? - тут же уцепилась малолетняя вымогательница. - А-а... цё вы боретесь?.. А-а... цё вы стонете?"
Каждое "а-а" словно выбивало из воображения очередную сцену. Люда ёрзала, краснела, но ничего с этим поделать не могла. Страсти-мордасти из многочисленных фильмов так и лезли перед очи.
"А-а... цё у неё зывотик? - добралась до закономерного финала Миклуха, выжала у Люды картинку из учебника анатомии и очень солидно подытожила: - Так воть, как появляются де-ети!"
- Фффу-у-ух... - выдохнула Люда, чувствуя себя закипевшим чайником. - "Зато провела беседу о половом воспитании дошкольнят... Господи, как же мне мама всё это объясняла? Вроде как-то иначе... ИЛИ ТАК ЖЕ?!"
"Ну, я теперь всё знаю, - тем же серьёзным тоном продолжила Миклуха, - и ты мозес рассказать мне всё про своего Матвийчыка..."
"ТАК! МалА ещё. Вот вырастешь... - начала по старинке Люда, но сейчас же поняла бредовость самой идеи. - Господи-и, шо я несу!"
"А как я вырасту?" - немедленно воспользовалась её оплошностью Миклуха.
"Откуда ж я знаю! Ну как-то так... как там в фильмах всяких показыва..."
"А-А-А-А-А!!!"
- ...ють! - дёрнулась от неожиданности Люда и врезалась затылком в стенку. - Уййй...
"...А-А-А-А-А-А-А!!!"
"Шо ты орёшь?!"
"С...с...страфно! Ссстрафное меня съест... Боюсь, боюсь! Лю! Спаси меня-а-а!"
"Да шо случилось?!!"
И не успела Люда так подумать, как, словно прямо из её груди, на свет божий вырвалось мерзкое существо, злобно клацающее зубастой пастью... и резко стало расти.