Люда не удержалась и понимающе "хрюкнула" в кулак: как говорит Костик, примерно это я и имел в виду! Она ещё успела удивиться мелькнувшему где-то на задворках сознания мелкопакостному чувству, но тут ей ненавязчиво намекнули за пошевеливаться, и Люда двинула дальше, оглядываясь на предмет кого бы ещё облаять.
"Предмет" нашелся почти сразу: справа от Люды куколка-дочка тащила за руку пригнобленного вида маму. И целеустремлённости в девочке было столько, что Мальвине хватило бы заставить вымыть руки десятерым Буратино.
...Парадно-выходное платьице, рюшечки-оборочки, надменный взгляд будущей красавицы... девочке явно не терпелось узнать, как она будет выглядеть на фоне золотого амвона. Если бы не мама, она уже была бы там! Ох, эта мама, которая, всё утро те рюшечки подшивала и складочки разглаживала, а теперь мыслями не то что в церкви, а уже на обратном пути - в магазине!
Последняя мысль Люду насторожила: "Успеть бы, пока все обратно из церкви не попрут..." В это время девочка оглянулась на пацанов, состроила презрительный взгляд по поводу всяких придурков и энергично потянула маму, всем видом демонстрируя желание побыстрее миновать этот рассадник "мирского зла". Она решительно шагнула вперёд и...
- Мя-ам! - Бздынь!
Её платьице, её новое беленькое платьице со всеми рюшечками и оборочками оказалось "размазанным" по грязному асфальту вместе с его хозяйкой, да так внезапно, что Люда едва через неё не навернулась!
- Мааа-мааа!!! - "падшая" красавица подняла рёв, достойный будущей эстрадной карьеры.
"Хи-хи..." - снова мелькнула подленькая радость.
"Хи-хи?.. Что - "хи-хи"?" - мерзкое предчувствие колючками впилось в нервы. - Миклуха?! Опять?!! А ну прекрати хулиганить!" - Но грозность окрика была сильно подпорчена быстро нараставшей паникой: "Ой, шо щас бу-удет?!!"
"Будет" не заставило себя ждать. Какая-то тётка попыталась прошмыгнуть перед носом у Люды, но запуталась в собственных ногах и схватилась за впереди идущего поважного пана. Тот не устоял и начал заваливаться, хватаясь руками за воздух. В воздухе нечаянно оказалась чья-то сумочка, которая с негодующим "Пане-е-е!" была выдернута из лап "охальника" и тут же въехала кому-то в голову. Народ обступил пострадавших, горячо обсуждая происшествие, и Люда поспешила обойти затор. Но не успела и шагу сделать, как толпу, в которой она завязла, догнала следующая колонна. И тогда началось самое страшное...
"Гы-гы... Пи-и-индыкс!" - веселилась Миклуха, раздавая тумаки налево и направо. И народу это страшно не нравилось. Снежным комом вспухли взаимные претензии. Призывы "поб╕йтеся Бога!" потонули в возмущённом гомоне. Вот уже и баба нашлась, которая взяла на себя руководство "восстанием". Дело уверенно шло к драке. Отчаянным рывком Люда протолкалась через разошедшихся богомольцев и вывалилась прямо на проезжую часть:
- Фу-ухххх!..
Но только ей вздохнулось свободнее (все машины сейчас двигались по другой стороне в город), как обнаружила, что не одна она такая умная. Некий мужичок "страждущей" наружности ковылял тем же краем дороги навстречу потоку богомольцев, опасливо косясь на бушующую толпу. Этот архаичный тип, чуждый демократическим веяниям, явно приобрёл уже свою порцию "воскресного блаженства" и бережно придерживал пляшечку [прим. - "бутылочку"] под полой потёртого пиджака.
Люда замерла, предчувствуя неизбежное. Мужичок "споткнулся" об её взгляд и, напряженно косясь, попытался обойти.
Он двинулся влево.
Люда, не успев подумать, шагнула туда же.
Мужичок испуганно дернулся вправо.
Люда исправилась... и снова оказалась у него на пути.
Мужичок набычился и неожиданно, плечом вперёд, ломанулся прямо на Люду, отбрасывая её с дороги.
Не ожидавшая такой прыти Люда отшатнулась и потеряла равновесие.
"Хи-хи... Бздым!"
Как в замедленном кино, Люда увидел мужичка, птичкой вспорхнувшего над асфальтом, его судорожно вытянутые руки, вылетающую из пиджака пляшку, провожающий её взгляд, полный тоскливого ужаса...
"АЙ, ДЕРЖИ-И-И!" - не думая, на одном душевном порыве потянулась Люда и... ощутила в ладони холодное округлое стекло.
Подхваченная невесть как бутылка тихо звякнула об асфальт.
Никем не подхваченная Люда со всей дури шлёпнулась об него же задом.
Так и не научившийся летать гражданин приземлился на неё сверху.
"И как я это сделала?" - Люда обалдело уставилась на целёхонькая пляшку.
Но тут мужичок заворочался и с грозным рычанием начал приподыматься, и Люда поняла, что не смотря на все подвиги, её сейчас будут бить... возможно ногами... Как она ухитрилась вывентиться из-под мужика и вскочить на ноги, осталось загадкой.
Люда уже полчаса сидела в каком-то дворе, на какой-то скамейке и бурчанием голодного желудка пыталась заглушить Миклуху. А малАя выходила из берегов! Она вовсю хулиганила, то подлавливая неосторожных прохожих, то распевая песенки не совсем приличествующего содержания. И спрашивать, откуда "деточка" это взяла, не было смысла - Люда слишком хорошо знала произведения одного, как она обычно представлялась, "малоизвестного поэта".
"Утром кра-асит, ноцью ква-асит!
Замецятельно-о-о-о зывёт!
Всю неделю так колба-асит
Наф трудя-а-ассийся народ!"...
Маститый котяра пристроился было отметить заборчик, но получил под хвост "заряд бодрости" и с обиженным мявом скрылся в подвальном окне. Голуби уже давно оставили попытки нахально прохаживаться под ногами, особенно после того, как один из них освоил с подачи Миклухи новую фигуру пилотажа - "бочку-оверкиль". Воробьи были умнее, один раз шуганутые, они следили теперь за голубями издалека... Люда не вмешивалась. Она уже совершенно отупела от Миклухиных воплей и просто сидела, обречённо ожидая чуда. В конце концов, все мы когда-то были такие!
Люда мало что помнила из столь раннего детства, но одно событие посредством тяжёлой материнской длани навечно врезалось в память. Случилось так, что её на месяц отдали бабушке. А когда, рассюсюканое до потери "наглости" дитятко, наконец передали на руки родителям, то единственной их заботой стало выслушивание истерики с валянием по полу и молочением руками и ногами. "Хочу игрушку!" - от души ревела доця. Мама ребёнку не мешала. Минут двадцать она занималась своими делами, делая вид, что не слышит свою деточку, уже охрипшую от самозабвенного ора. А потом, мимоходом, ка-а-а-ак...
"ШВАРК!" - от всей души вообразила Люда давешний мамин подзатыльник.
"Ай!!! Цего дерёсся! - вдруг обиженно взвыла Миклуха. Теперешняя...
"Я дерусь? - удивилась Люда. Она ещё пребывала в оцепенении, но мозг уже складывал "дважды два": больная голова, "пендели", бутылка... Миклуха может через неё, она может через Миклуху... Ошеломляющее чувство возникло в сознании и медленно заполнило всю душу. И была это не какая-то там - "радость открытия", нет! Это было чистое всепоглощающее, как ядерная вспышка, счастье от обладания педагогическим средством массового поражения. Мысль, что она теперь сама чуть-чуть экстрасенс и волшебник, возникла позже и уже не имела такого успеха.
"Детей бить низзя!" - нахально заявила Миклуха, ещё не видя опасности.
"Зззя-а-а!" - злорадно улыбнулась Люда.
"Не, низзя-а-а!" - забеспокоилась деточка.
"Бить нельзя, - спокойно согласилась Люда и, мысленно изобразив карающую длань над розовенькой беззащитной детской попкой, с удовлетворением закончила: - а воспитывать можно... и даже нужно!"
"О-о-о-о..." - испуганно протянула малАя и надолго замолкла.