— Ты проснулась? — в спальне появляется та самая женщина, что возилась со мной добрую половину ночи. Как же вовремя. — Сейчас — сейчас. — смеется она, видимо, прочитав все по моему жалобно скуксившемуся лицу. — Вот, возьми, должно подойти. У нас женских вещей нет в доме. Одни мальчишки. Платон помладше был, носил, — протягивает мне стопку одежды. — Переодевайся, я покажу тебе дом и накормлю завтраком.
Быстро надеваю серые спортивные штаны на мягкой резинке и свободную белую футболку. Выскакиваю из комнаты, пригладив волосы ладошкой.
Арина, так зовут эту заботливую женщину, первым делом провожает меня в санитарную комнату, расположенную недалеко от моей. Вручает мне расческу, зубную пасту, запакованную щетку и чистые полотенца. Привожу себя в порядок и возвращаюсь к ней.
— Легче? — улыбается.
— Да, спасибо. Скажите, а мама? С ней все в порядке?
— Я почти ничего не знаю. Персоналу не сильно докладывают, — гладит меня по руке. — Слышала, что она в больнице и пока без сознания. Борислав Георгиевич, хозяин дома и папа наших мальчишек, — последнее говорит с особенной теплотой, — занимается ее лечением. Не переживай. Все будет хорошо.
— А я могу к ней поехать?
— Не думаю, что сейчас в этом есть большой смысл. Могут еще и не пустить, но это ты лучше спроси у самого Борислава Георгиевича, когда он появится. А пока пойдем, я тебя покормлю и надо обработать ссадины.
— Вы говорили про мальчишек. Их здесь много? — хочется понимать масштабы бедствия.
Один мажор — это катастрофа, а если их несколько, это же вообще страшно!
— Мальчишек у нас двое. Ну как мальчишек. Это я их так называю, потому что выросли на моих глазах. Гордею недавно двадцать три исполнилось, а у Платона сегодня день рождения. Этому ежику теперь восемнадцать. Совсем большой стал.
— Почему «ежик»? — смеюсь, проходя в след за Ариной в столовую, размером со всю нашу с мамой квартиру.
— Колючий, потому что. И фыркает все время. Садись. Ты что будешь? Есть каша, творог, йогурт. Могу просто бутерброды тебе сделать. Чай, кофе, сок, молоко? — перечисляет она.
— Да я… сама могу бутерброды… — мне становится совсем неловко за такое беспокойство.
Как-то не принято у нас обслуживание. У мамы работа такая, что готовить, да и в целом, быть самостоятельной по дому я научилась довольно рано.
— Сиди. У тебя вообще постельный режим. Так что ты будешь?
— Творог, если можно. И чай, любой, — уточняю на всякий случай.
Арина ставит передо мной пиалку с зернистым отборным творогом, отдельно тарелочку со свежими ягодами. Приносит горячий чай, приборы, салфетки. И продолжает суетиться, пока я ем.
Помимо нее здесь есть повар, две женщины, которые занимаются уборкой, садовники, охрана, собаки.
После завтрака мне также ничего не дают делать. Убирают посуду, вытирают со стола. Арина приносит аптечку и обрабатывает все мои ссадины.
— Ляжешь?
— Нет. Не хочется, — кручу головой. — Может я могу вам чем-то помочь, пока мы ждем Борислава Георгиевича? Он во сколько приедет?
— Не знаю, Сонь. Всегда по-разному. Четкого расписания нет. Он у нас очень занятой человек. Бывает, вообще не ночует, а то и не по одному дню. А помогать мне не надо. Здесь есть кому этим заниматься. Можешь просто погулять по дому. У нас тут три этажа и полуподвальное помещение. Там котельная и прочее обеспечение дома. На втором этаже спальни мальчишек и хозяина. Третий этаж, скажем так, рабочий. Там большая библиотека, кабинет Борислава Георгиевича и другие, сейчас не используемые, комнаты. Здесь, — обводит рукой пространство, — комнаты персонала, гостевые спальни, спортзал и выход в закрытый бассейн. Думаю, не заблудишься, — смеется Арина моим распахнутым от удивления глазам.
Чтобы не мешаться под ногами, ухожу в комнату. Неудобно мне шастать по чужому дому. Не мое это все и нечего тут делать. Дождусь хозяина этого замка и спрошу, как мне можно вернуться домой. А еще… Ой… Блин-блин-блин! Мы документы в лицей сегодня должны были отвезти. Как же теперь? Грант быстро найдет нового хозяина.
У меня с собой нет даже телефона и время тянется очень долго, а Борислав Георгиевич все никак не приезжает.
Арина зовет ужинать. Я не хочу есть, но иду, чтобы еще немного с ней поболтать и не сходить с ума в четырех оливковых стенах.
Стол в столовой накрыт на троих. Это уже вызвало у меня желание вернуться в комнату, но бежать глупо и странно. Надо быть благодарной за то, что меня спасли и приютили. Зачем только? Вот это мне пока непонятно. Могли бы оставить в больнице, а оттуда меня бы просто отпустили домой.