А брат уже был тоже задавлен, и свинья продолжала пожирать его, полуживого, не обращая внимания на то, что папанька изо всех сил колотил ее подвернувшейся под его руку палкой, и оставила свое страшное занятие только тогда, когда отец выдернул из навозной кучи железные вилы. Увидав это, Зинка с визгом убежала — не в свой, однако, свинарник, а в Рыжонкин хлев. Отец ринулся было туда вслед за нею, но вовремя сообразил, что одному ему не справиться с громадным осатаневшим зверем. Быстро подперев дверь бревном, приказал мне сбегать за Федотом Ефремовым и дядей Пашкой. С помощью этих здоровенных мужиков отец надеялся рассчитаться с преступницей.
Федот пришел первым, поскольку жил поблизости от нас. Немного спустя объявился и дядя Пашка. Вид несчастных полуубиенных воспламенил праведным гневом и этих двоих богатырей. К тому же прирезанная ими свинья обещала обязательную при таком случае жареную печенку на закуску и чарку для услады души. Потому-то Федот Михайлович и поторопил папаньку:
— Ну, неси нож, да подлиннее. Да кинь ты эти вилы! — Говоря это, Федот сбрасывал с себя полушубок, засучивал выше локтей рукава. То же самое делал и дядя Пашка. Исполненные бойцовского мужества, они были готовы к схватке с десятипудовой Зинкой.
Вооружившись длиннющим ножищем, коим мама обычно выскабливала большой наш семейный стол, мужики решительно шагнули в хлев, велев хозяину поплотнее замкнуть за ними дверь бревном и не открывать ее до тех пор, пока они не покончат с Зинкой.
Почуяв смертельную для себя опасность, свинья с диким ревом заметалась по коровнику. Федот Ефремов и дядя Пашка пытались загнать ее в угол и там заколоть, но не тут-то было — Зинка вовсе не хотела так легко расставаться с жизнью.
Отец, стоявший за дверью все с теми же вилами и подпиравший ее уже и своей спиной, чувствовал, что битва там, внутри хлева, принимает нешуточный оборот и исход ее непредсказуем. Свинья ревела, мужики матерились на чем свет стоит. Их жуткая брань и свинячий вопль всполошили весь двор: куры разлетелись по крышам, Карюха, стоявшая у саней, отозвалась тревожным ржанием, смиренная Рыжонка отошла на всякий случай поближе к сеням, Жулик не переставая гавкал. Я забрался к нему на завалинку и там, дрожа вместе с ним по-щенячьи, ожидал, чем же закончится это сражение. Вскоре услышал отчаянный стук в дверь изнутри, сопровождаемый столь же отчаянным криком Федота:
— Открывай же скорей!.. Какого ты х… стоишь там!
Отец отшвырнул бревно, и в ту же минуту из хлева, тесня друг дружку, выскочили наши отважные бойцы. Оба были забрызганы кровищей, и своей и свиньи. На обоих на лоскутья разорваны, располосованы не только рубахи и штаны, но и валенки. У Федота, кажется, пострадала даже его великолепная борода — сейчас она не скатывалась плавно на его мощную грудь, а топорщилась в разные стороны жалкими прядями. Дядя Пашка потерял в бою оба валенка и теперь топтался на снегу почти что босой.
— Ну, что? — Отец на всякий случай вновь запер дверь, а Федот и дядя Пашка чуток отдышались после кровавой схватки, «обрадовали»:
— С ней, зверюкой, сам черт не справится. Тут артель нужна… Ну да ничего! Мы ей такого надавали, што долго помнить будет! — Сказав это, Федот подхватил полушубок, накинул его кое-как на плечи и с гордым видом победителя пошел со двора, ни разу не оглянувшись.
Отец и его младший брат стояли на прежнем месте, до крайности растерянные.
— Ну, я пойду, пожалуй, — буркнул дядя Пашка, направляясь к калитке. Откуда-то, с улицы, пообещал: — Ужо приду, подмогну как-нибудь!
Папанька только махнул рукой:
— Пошли б вы к лешему, «помощники»! — И подумал: «Погожу маненько. Может, израненная ими Зинка догадается сама издохнуть!» — Мысль эта немного подбодрила отца, и он начал поскорее свертывать цигарку.
Но Зинка думала несколько иначе. Судя по дальнейшему ее поведению, она решила продать свою жизнь подороже: собравши последние силы, десятипудовой массой двинула в дверь так, что та распахнулась настежь, отбросив далеко в сторону злополучное бревно вместе с хозяином. И худо пришлось бы папаньке, не окажись он за откинутой прочь дверью. Набравшись решимости, отец вновь подхватил вилы, догнал израненную неудачливыми бойцами свинью уже на середине двора и вонзил ей в бок все четыре длинных железных зуба.