Знайте бояре-купцы
Прислужники царские:
Что мы за народ молодцы
Головы сложим гуслярские.
Знайте что жизнь нам дана
А любимая Волга — престольница
Наша воля пьянее вина —
Спасай понизовая вольница.
Опоясывай
От Казани — до Персии.
Будет день — я откроет ворота
Каждый — для вольных гостей
Чтобы в жизни любая забота
Была равной для равных затей.
Будет день — и закружатся кружно
В хороводах навеки друзья —
И сплетутся все руки задружно
Бедняки — и купцы — и князья.
Будет день — все в семью соберутся
Под единым заветным окном
И тогда эти песни прольются
В сердце каждого крепким вином.
Будет день.
А пока наша доля сермяжная
Разобижена палачами.
Берегись ты отродие княжное
Обожравшее нас калачами.
И пока наша доля-раздольница
Чует слезное горе кабацкое —
Ты бунтуй понизовая вольница
За житье наше братское.
Ну рраз еще — сарынь на кичку —
Я знаю чае свой роковой —
За атаманскую привычку
На плаху лягу головой.
И пускай — я
В день июньский
Да солнечно ясный
Из молодецкого стана
На площади красной
Москвы палачи
Зарубили Степана.
И не стало Великих очей.
Говорят — что грачи
Кричали тринадцать ночей:
Степан Разин — Народное сердце—
Эй Степан — эй Степан — эй Степан.
Будет день —
С колоколен московских
Нам возвестив звонко пробьют:
Это там —
На горах жигулевских
Стеньке Разину память вспоют.
Будет день —
И весенний и дивный
О веселье победном — бурлацком
Перекликнется клич переливный
О пришествии братском.
Будет день —
Станут люди — все други
И сольется святая сокольница.
Дружно вспомнятся Разина струги
И понизовая вольница.
А сегодня — когда молодецкая
Наша жизнь океанским крылом
Разлилась просто — чудо — простецкая
Мы летим на великий Пролом.
И сегодня — в полете волнений
Вспоминая Степана привычку—
Станем праздновать тризну гонений
Распевая:
Сарынь эй на кичку.
Станем сердцем заклятвенным биться
За весеннюю долю —
Если пить — никогда не напиться
За народную волю.
Дни настали огневейные —
Расступитесь небеса —
Пойте песни солнцелейные —
Раздувайте паруса.
Мир раздолен и чудесен
День для счастья Дня.
Больше Песен — Песен — Песен
Сердца и Огня.
Надо гуще дружбы — братства
На едину сторону
Всю казну и все богатства
Мы разделим поровну.
Станем помнить солнце — Стеньку
Мы от кости Стеньки кость —
И пока горяч — кистень куй
Чтоб звенела молодость.
Раскудряво кудри вьются
Молодецкою порой —
Песни сами лропоются
Только шире рот открой.
Ухх и настало же времячко
Строить судьбинушку сущую —
Захвачу завтра бревен беремячко
Да построю избу ядренущую —
Выберу место в горах — что повыше
Чтобы веселому — здоровому стать
Нары поставлю прямо на крыше
И буду под небом спать.
И вообще надо круто раздолиться.
Волга — долгая
А жизнь коротка.
И каждый в ком Разин задорится
У.кого трудовая рука —
Разом поймет батрака —
Куда с радости кинется —
Стала на веки — века
Именинница.
Весело. Вольно. И молодо.
Все Мир Новый рожаем.
С солнца червонное золото
Падает урожаем.
Звеним. Торжествуем. Беспечны.
Будто дети — великие дети
У которых сердца человечны
А глаза на весеннем расцвете.
Станем жить. Создавать. Вспоминая.
Эту песню мою бирюзовую —
В дни чудесного волжского мая
Долго Разина — быль понизовую.
Все равно жизнь — малина
А струги — лебединая стая.
Разливайся Волга — судьбина
Парусами густая.
Прожито все — что назначено.
Добыто все — головой.
Дело навеки раскачено.
Эй — заводи рулевой.
Затомило предвестье
Потянуло ко дну.
Все угнали да с песнями
Зимовать на Дону.
Эх ты мать.
Зимовать на беду — на Дону
Аллитерованная проза
Бил барабан.
Был барабанщиком конный с гранитной глыбы.
Бой копыт Фальконета заставил лаже пыль Марсова поля звенеть.
Герольды — трубач с дворцовой колоны, рубака с Мариинской Площади и третий — в медалях грудь — трехсотпудовой медной рудою на квартирной булыжной груде стал.
там,
Где медовые дали Азии, Сибирью зияя, за решеткой окна в Европу теплятся.
Гулко герольды сзывают:
— На митинг, на митинг, на митинг…
Шли.
Над братской оградой, рада не рада, дворцов затаенная рада метнулась в знамя невероятной речи.
Зимний двуглавый с пачкой орлов обезглавленных, красный от крови, которой цари мокли, пришел на порог братский и тупо бросил единственный в мире барок.
Нервный Инженерный Замок с надменностью мальтийца лез искаженной рожей через лысые липы Летнего Сада-
Ласковым бархатом лени барской ползучие высились арки над темнеющей ракой отверженной Аркадии.
Истовым крестом — набожный красавец — крестился Аничков. Ничком пробирался на площадь. Под мышкою с домовым богом, побирался.
Понуро привел панургово театров стадо Глинка.
Желтела, белела Александринка, слоновыя челюсти колон оскалив.
Голубой калиф, мечтала мечеть в небо руками.
Тонко…
Цирк Модерн в сторонке.
У ног Цитадель, как серый камень.
Биржа делегатами прислала Ростры, корабельных корпусов чреватые кесаревым сечением.
Легатами Мраморного стояли рамы пилястров тускнеющих.
Какой-то молью изъеденный с Мойки.
И стройный Смольного Девиц Растрелли.
Четырех перспектив бессменный председатель, глава ватаги гигантов, небрежно играя игрою курантов, в стрельчатый локон волосы выся, доклад грохочет голосом выси: