— Вы нас не учите пить, — шумел он под общий смех в зале райисполкома, показывая пальцем на торговых работников. — Мы и сами умеем…
Подъехали они к оврагу, через который Ольга Ивановна ходила в детстве в школу. На одной стороне оврага стоял покосившийся телефонный столб. И тут же у ямы, заплывшей грязью и заросшей лебедой, валялись еще два бревна, черные от сырости и долгого лежания. За эти бревна Столбунов схлопотал когда-то выговор. Ольга Ивановна первая голосовала тогда на бюро райкома, чтобы выговор Столбунову записали: тянул, тянул радио в Притыкино и на полпути бросил — «недооценивает культурно-массовую работу». Сейчас она украдкой глянула на бревна и подумала, что Столбунов ведь тогда был прав: тянуть линию к четырем домам в такую даль не стоило.
В Притыкине, возле дома Макара Щукина, горел огромный костер. Дед Макар, заядлый рыбак и охотник, крушил колуном деревянную кровать и приговаривал:
— Эх, мать ты моя старуха! Сколько детей мы с тобой на этой кровати народили, а теперь я ее рублю, потому клопы в ней, и в новую жизню я ее тащить не намерен… В огонь! И решето это в огонь! И квашню! Бабы хлеб теперь все одно не пекут!
— Ты чего, Макар, расходился? — спросил Столбунов.
— Я, товарищ Столбунов, все похерю, старуху в городские хоромы отправлю, а сам шалаш тут воздвигну, потому как нет лучше нашего Притыкина.
— Убежишь из шалаша-то. Киноспектакль захочешь и прочее.
Макар заметил Ольгу Ивановну, рысцой подбежал к ней, обнял за плечи:
— Ольгунька, лапушка-раскрасавица, вот и гибнет наше Притыкино! Сколько годов… С Иваном-то мы, бывало, с батькой-то твоим… Эх, жизнь наша…
— В «Чистых-то прудах», Макар Егорыч, лучше будет.
— Понимаю, Олюшка, а душа мечется…
Из двух домов уже погрузили все вещи. Бульдозер поддел глиняную сараюшку, и та, обволакиваясь пылью, рухнула на лужайку. В Притыкине оставляли один дом, остальные ломали. Здесь будет летний лагерь для дойки коров, и дом пригодится для пастухов и доярок.
Поговорив со своими деревенскими, Ольга Ивановна пошла на то место, где был их дом. Две березки, обгорев, засохли, а остальные стояли. Целыми были и две черемухи, меж которыми отец, бывало, подвязывал веревки для качелей. А вокруг пепелища плотной стеной стояли цветы иван-чая…
Там, где была кузница, Ольга Ивановна нашла в траве ржавую подкову и болт от телеги. Подкову она вытерла, завернула в носовой платок и убрала в сумочку. Ей было немножко грустно, хотелось плакать…
— Кончай, ребята! — кричал Столбунов. — Трогать пора!
В «Чистых прудах» машины встретил колхозный духовой оркестр. Народу сошлось много. И все стали помогать разгружаться, снимали с грузовиков неуклюжие комоды, старинные горки, дубовые скамейки.
— А это еще зачем привезли? — ставя на попа трехметровую скамью, смеялся парень в джинсах. — Вот чудики!
— Для кино пригодится! Кино снимать будут!
— А я вот все пожег, — похвалился Макар, вынимая из мешка двустволку.
— Ты, дед, вообще сегодня что-то сознательный. В «Лесном покое», часом, не был?
— Плевал я на ваш покой! Мы сами с усами!
Столбунов, выждав, когда шум несколько стих, сказал громко:
— Ну, товарищи, вот вам ключи, вселяйтесь, располагайтесь!..
Оркестр опять грянул туш, и дед Макар, бросив кепку на землю, пустился вприсядку.
Ольга Ивановна предложила подвезти меня до сырзавода в Бакшейку. Но я отказался и пошел напрямую через поля. Подул ветерок, небо очистилось, и снова, как и вчера, встали в его синеве белые округлые облака. На месте озимых у леса уже чернела пашня. Два трактора переворачивали стерню и за поскотиной, на том самом поле, куда водил меня Столбунов.
Вскоре зашумели и комбайны. Засновали, поднимая пыль, самосвалы с зерном, потянулись грузовики к станции, к элеватору.
Продолжалась страда. Шел хлеб нового урожая.
КАПЕЛЬ
После совещания Шалыгин решил в Нерехте не задерживаться и пораньше уехать домой. Он натянул свой «выездной» полушубок и, сутулясь, заковылял по длинному задымленному коридору, но в дверях его окликнул начальник управления сельского хозяйства Макаров:
— Валентин Александрович, заскочи на минутку!
«Ну начинается, — сердито подумал Шалыгин, — минутку теперь на час растянет». Но Макаров и сам куда-то торопился и задержал ненадолго.