— Если на пленку заснять вас, то вот оно, готовое кино. Вставляй куда надо и показывай по телевизору. Против таких летучек не возражаю, но потише, бабоньки, потише, в соревновании визгливость не обязательна…
Сегодня Альбина помимо доярок собрала весь «кворум»: и сторожей, и возчиков, слесаря, электрика — молоко от всех зависит. Надо, чтобы все подтянулись перед приездом бригады из «Родины».
— Сегодня мы идем с плюсом в сто три килограмма, — сказала Альбина, прокашливаясь. — Первое место у Школиной Антонины, второе — у Тамары Николаевны, третье — у Руфимы Коротковой.
— Молодец, Руфа, обходи Антонину-то, обходи! — выкрикнул сторож Иванов.
— Иван Алексеич, не перебивай! — стукнула кулачком по столу Альбина. — Руфима позавчера с минусом шла. А от тебя, Иван Алексеевич, между прочим, опять попахивает. Это безобразие! Мне Шалыгин уже замечание сделал. Еще раз увижу — вопрос поставлю!
Иванов нахлобучивает шапку и двигается к печке. А заведующая продолжает:
— Позавчера у нас и Фунтикова с минусом шла, и Ларина. И сегодня у Лариной минус. Школина надоила от своей группы двести тридцать один килограмм, а ты, Павлина, только сто пятьдесят пять…
— А клевер-то какой? Мне всех хуже достался! — возражает Павлина. — И барда холодная была!
— Барду сливал горячей, — поясняет возчик. — Опаздывать не надо, барышня.
— И транспортер этот, — продолжает Павлина, не обращая внимания на возчика, — медленно идет транспортер-то. Пока ко мне силос поступит, Веркины коровы тут хамок да там хамок схватят. Десять кило полагается, а глядь, уже нет кила…
— Хамок! Кило у ней мои коровы съели! — вскакивает Вера Фунтикова. — Что-то вон Воронцова не жалуется на Тамару Николаевну. А клевер, верно, и мне попался — будылья одни.
— И силос пополам с кошенкой был, с рожью!
— А солома отчего черная? Эй вы, возчики?
— От барды-то пахнет сургучом! Моя Фимка морду отворотила!
— И свет гас два раза!
Все доярки говорили разом, не слушая одна другую. Альбина помалкивала, перелистывая тетрадь. Она знала, что шум так же внезапно оборвется, как и начался. Пусть выговорятся, поспорят. В этом рождается истина. В чем-то возчики виноваты, слесаря, электрики, в чем-то сами доярки. Важно докопаться до истины, проанализировать каждую мелочь, чтобы не повторять вчерашних ошибок. И конкретных виновников найти. Поддержать передовиков, отметить их, помочь отстающим, новое подсказать — в этом и есть закон соревнования, его сердцевина. Все доярки в общем-то славные женщины, великие труженицы. И все они матери. У каждой семья, домашние заботы. Ферма хоть и механизированная, но еще тяжеловато работать. Барду надо ведрами носить. И фляги тяжелые. И целый день на ногах. В половине пятого уже утренняя дойка начинается. Значит, вставать надо в половине четвертого, а то и в три. И каждый день так, за исключением выходных. И в Новый год, и Первого мая — всегда. Корову надо доить, она ждать не может. Доить надо три или раза два в день. Двукратной дойки пока в районе нет. Но скоро будет. Построят новые комплексы — и будет. И у них на ферме месяца через три доярка начнет обслуживать уже не тридцать, а пятьдесят коров. Потом и до ста коров доведут. Уже ведутся работы, вводится дополнительная механизация. А пока приходится так управляться. Всюду требуют молоко. Очень много надо молока людям. И в деревне, и в городах. Молоко — это жизнь, самый лучший продукт на земле. И дается оно нелегко: ранние морщины на лицах доярок, задубелая кожа на руках, седые волосы. Но они хоть и кричат вот, ругаются, а дело свое любят. Ни одна не хочет идти в полеводство. Павлине Лариной предлагали, так она ни в какую. Не хочет и Вера Фунтикова, хотя у ней девятимесячный ребенок, а всех детей пятеро да еще две престарелые бабки.
— Твоя Айда, Вера Степановна, сегодня двадцать три килограмма дала, — говорит Альбина. — И Лора за пуд перевалила, Разведка…
— Айда-то болела у меня, — у Фунтиковой на щеках румянец от похвалы, — я до двадцати пяти ее буду доводить, она даст, тугодойная только…
— Я сегодня заметила, — продолжает Альбина, — что некоторых первых струй перед аппаратом не сдаивают. Нельзя так. И в стеклышко смотровое не все заглядывают. Молоко уже не идет, а аппарат работает. Это вредно. А недодержка тоже плохо, испортите корову, запустится она раньше времени. Я фамилий называть пока не буду, но учтите. Из «Родины» приедут, они и на нашу технологию обратят внимание, на нашу грамотность и культуру…