Поглаживая пальцем рубин на перстне Ника, Джим не мог оторвать взгляда от Нелли. После ее утреннего фокуса, когда он обнаружил свои вещи вычищенными, она сильно выросла в его глазах.
И пусть учитель считал всех женщин сосудами греха, Джим не хотел с ним соглашаться. Особенно сейчас, когда щеки белокурой служанки розовели при взгляде на него. Ничего предпринимать насчет нее Джим не собирался. Пока. Но видеть ее смущение было приятно.
От греха подальше Джим поднялся в свою комнату совсем рано и почти сразу заснул. Впереди его ждал интересный день.
Главный доктор богадельни Дэйн Арлок выглядел как угодно, но только не уверенным в себе человеком. Суетливые движения, бегающий взгляд за толстыми стеклами очков и вечная неловкая улыбка не давали поверить, будто перед Джимом находится тот, в чьих руках столько жизней. Пусть вокруг него только душевно искалеченные люди, но забота о них – на его плечах. Несмотря на это, запах страха, исходивший от Дэйна, можно было потрогать руками.
– А вот здесь у нас комната отдыха, – слегка сиплым голосом сказал Арлок, открывая очередную скрипучую дверь.
– Для кого? – холодно спросил Беккет.
– Для пациентов, конечно! – даже немного обиженно воскликнул доктор. – Как видите, здесь они могут развлечь себя игрой в шашки или карты. Также есть фортепиано, хоть и слегка расстроенное, а это – место для танцев.
– И кто играет? – Джим, подняв брови, посмотрел на убогую обстановку, с позволения сказать, комнаты отдыха. Большое помещение выглядело полупустым. Ни одной картины на стенах, вместо них – какие-то бумажки с детскими рисунками, больше похожие на разноцветные кляксы. Шахматный столик с расставленными фигурами (вместо белой королевы стояла детская куколка), еще один стол – широкий, на котором были раскиданы колоды карт, фишки домино и цветные карандаши. Обшарпанные стулья. Помост с инструментом, одна ножка которого была сломана, отчего клавиатура казалась повисшей в воздухе, и застеленное мягким ковром пустое пространство. Когда-то ковер был белым, но сейчас на нем при желании можно было найти следы чего угодно. От краски до крови.
Среди всего этого великолепия находились трое санитаров, меланхолично перебрасывающихся картами, да парочка пациентов в больничных пижамах. Немолодая женщина со всклокоченными светлыми волосами скрючилась в углу и разглядывала стену напротив, покачиваясь из стороны в сторону. Сцепив пальцы, она бормотала что-то типа: «Лив. Ливия. Оливия… Ливия… Лив… Оливия…» Второй пациент оказался парнем моложе Джима. Сидя посреди белого ковра, он смотрел в потолок и махал руками так, как это делают дети, получившие погремушку. Вот только никаких погремушек в его руках не было. С уголка губ несчастного стекала густая слюна.
Увидев, кто вошел в помещение, санитары бросили карты и поднялись на ноги. Вытянувшись в струнку, они настороженно смотрели на Дэйна Арлока и его спутника.
Джим в который раз за это утро сдержал ухмылку. Все-таки не зря он провел столько времени в столице. Ник хвалил его, когда он избавился от оршенского говора, и теперь это сыграло Беккету на руку. Столичный акцент вкупе с тяжелым взглядом и сияющим на пальце дорогущим перстнем Ника сделали свое дело. Когда он представился направленным из столицы инспектором, призванным провести внезапную проверку, ему поверили на слово.
Даже документов не спросили.
– И это все? – ледяным тоном поинтересовался Джим. – Только двое?
– Некоторые находятся на процедурах, – вскинулся Арлок, и его взгляд снова забегал, словно доктор не знал, что сказать. – Ну и нельзя забывать о буйных. Их опасно держать в обществе других больных.
– Понятно, – процедил Джим и поджал губы.
Санитары, сообразив, что происходит, попытались сделать вид, будто их здесь вообще нет. Если уж главный так нервничает, наверняка остальные тоже чуют неприятности. Интересно, чего они так боятся?
Снова окинув взглядом помещение, Джим едва сдержал гримасу отвращения. Светловолосая женщина перестала смотреть в стену. Глядя прямо на Джима, она тихо шептала: «Лив… Лив… монас… монас… монас… Лив…»
– Именно отсюда когда-то сбежала Красная Гильотина, я прав? – Стараясь не смотреть на сумасшедшую и не слушать ее бреда, Джим бросил строгий взгляд на Арлока.
Тот замер. Его глаза расширились, а на лбу выступила испарина.
– С-с чего вы взяли? – проблеял он.
– Дверь. Вторая дверь прямо за фортепиано, – Джим кивнул в сторону инструмента.