– Это не позволяет ему называть мою погибшую сестру соплюхой, – процедил Джим, понимая, что Нора права. – Он говорит о маленькой девочке, в конце концов. Не важно, кем она являлась, она ведь была всего лишь беззащитным ребенком!
– Работа в таких местах быстро убивает сострадание. Иначе можно сойти с ума, – Клайд показал на длинные стеллажи, на которых стояло множество коробок. Больших и маленьких, пыльных и не очень. – Ты же понимаешь, что Диана – не единственная убитая девочка за последние десять лет, правда? Есть дела, которые выглядят гораздо грязнее убийства твоей сестры. И Брейк проводит среди этих вещей слишком много времени, чтобы воспринимать человеческую смерть как-то иначе.
Рука Норы исчезла с плеча Джима, и он вдруг почувствовал острое сожаление по этому поводу. Хотелось попросить ее вернуть все обратно. Как будто Нора простым жестом участия избавляла его от чувства высасывающего изнутри одиночества. Заставляла его страх уйти.
Да. Джим очень боялся того, что увидит.
И готов был признаться в этом хотя бы самому себе.
А еще он вдруг понял, что Брейк не просто так выглядит горьким пьяницей. Может, он и в состоянии работать здесь, среди вещей, принадлежащих мертвецам и их убийцам, но это все равно не приносит ему ни радости, ни хотя бы удовлетворения. Возможно, именно потому, что в его душе еще остались осколки человеческого участия, он и пьет в таких количествах, что, будучи ровесником Джима, выглядит так, словно ему скоро в могилу?
Послышался какой-то грохот, а потом из-за одного из стеллажей вынырнул Брейк, держащий в руках коробку.
– Проклятые бумаги, – пробурчал он, ставя ее на стол рядом с пухлой тетрадью. – Разложить надо давно, да все руки не доходят… спотыкаюсь каждый раз!
– Сочувствую, – сухо обронил Джим, переглянувшись с Норой. Судя по запаху, по пути Брейк успел приложиться к спиртному.
Бумаги так не гремят. А вот пустые бутылки – вполне.
При взгляде на коробку Джима снова затрясло мелкой дрожью. Еще утром он был уверен, что ему необходимо найти куклу, но сейчас, когда до цели осталось только протянуть руку, он медлил. Страх, завладевший им, вкрадчиво шептал, что Джим зря позволил родиться надежде, будто Диана может оказаться жива. Надежде, что десять лет назад убили какую-то другую девочку.
– Папку сейчас принесу, – в очередной раз зевнув, сказал Брейк. – Хотя вряд ли вам удастся там что-нибудь найти. Она тонкая. Будто расследование завершили, так и не начав.
И почему Джим не удивлен? Впрочем, он всегда знал, что отца подставили. В любом случае что-нибудь в этих бумагах найдется. Хотя бы имя того, кто закрыл дело, не открывая его…
– Давайте устроимся поудобнее? – предложила Нора, когда Брейк снова скрылся среди стеллажей. – Клайд, ты здесь не впервые, я уверена, что где-то прячется нормальный стол, где мы сможем разместиться…
– Ты права, – Безгрешный улыбнулся. – Но давайте для начала дождемся Брейка. И боюсь, что вынести отсюда ничего не получится. Брейк, конечно, ради меня закроет глаза на то, что в старые дела суют нос какие-то газетчики, но взять с собой бумаги не позволит даже мне.
Джим кивнул в знак того, что услышал слова Клайда. Ответ застрял в горле противным комком, а в глаза будто песка насыпали. Где-то в районе живота ворочалось нечто противное и склизкое, заставляя жалеть о съеденном обеде, а между лопатками жутко чесалось, будто кто-то прожигал его спину внимательным взглядом. Джим даже обернулся на миг, но не обнаружил ничего, кроме бесконечно длинных рядов стеллажей. За пыльным окном без занавесок становилось светлей: жуткий ливень иссушил тучи, и они, истончившись, уступили место вечернему солнцу. Его оранжевые лучи освещали надписи на коробках, и Джим смог даже прочитать некоторые из них.
«Дело № 56/6в-п879/7/02. Дик Крайсол».
«Дело № 56/7п-н879/7/05. Ширли Арлейко».
«Дело № 56/8р-и879/7/12. Оливия Аймонс».
«Дело № 56/9р-и879/7/13. Катрина Эрмор».
Пусть Беккет никогда не занимался сыскной деятельностью, но по номеру предположил, что эти дела открыли около пятидесяти лет назад. Отвернувшись, он снова посмотрел на коробку, в которой лежали вещи девочки, убитой десять лет назад, и нахмурился. Фамилия Аймонс показалась ему смутно знакомой, но он никак не мог вспомнить, где же слышал ее. Прочитал в газете? Или кто-то сказал ее при нем?
Брейк наконец вернулся с тонкой папкой, и, судя по тому, что его взгляд стал еще менее осмысленным, он снова не упустил возможности приложиться к бутылке.