Наедине.
А сегодня эти двое раскричались друг на друга при Джиме. Значит ли это, что они начали ему больше доверять? Нет.
Просто они уже привыкли, что он все время путается у них под ногами. Но это не значит, что они оба сейчас не жалеют, что позволили выбраться конфликтной теме наружу при посторонних.
– Это было грубо. – Джим первым нарушил тишину. – Друзья не должны приносить друг другу боль. Тем более намеренно.
– Мы не друзья, – отрезала Нора. – И ты это знаешь.
Джим хмыкнул и устроился за столом, делая вид, что стоящие над ним Нора и Клайд его совершенно не смущают.
– Когда я был студиозусом, у нас в классе училась одна девушка, – произнес он. – Она была влюблена. И однажды я услышал из ее уст странное выражение: «любовь слепа». Мне показалось это глупым. И кажется до сих пор. Но оказывается, слепая дружба выглядит еще глупее.
– Иди ты в Бездну, – вздохнула Нора, но Джим видел, что она немного расслабилась.
Клайд тоже перестал походить на бойцового петуха. Сунув руку в карман сюртука, он положил возле Джима квадрат из лощеной плотной бумаги.
– Что это? – спросил Беккет.
– Пропуск в архив городской редакции.
– Зачем он мне? – нахмурился Джим. Спрашивать, откуда Клайд его достал, не было смысла.
– Газетчики любят скандалы. Они ими питаются, ведь без сенсаций и прочей мишуры их бумагомарание никто не станет покупать. Но за каждым громким заголовком стоит целая история. То, что скрыто за внешним лоском и горячими подробностями. Сухая правда, которая никому не интересна. Они складывают эту правду на полку, чтобы никогда больше не вспомнить о ее существовании. Я думаю, в архиве местной газетенки уж точно найдется то, что ты ищешь.
– А что я ищу? – спросил Джим устало. Нет, он знал ответ на этот вопрос. Он ищет убийцу своей сестры. Жуткого человека без чести и принципов. Явно связанного с магией. А еще он ищет похитителя маленьких девочек из дома призрения леди Грейв. А еще…
– Оливия Аймонс, – подсказал Клайд. – Если пятьдесят лет назад был похожий случай, то о нем уж точно писали в газете. Но нас ведь интересует не это. А то, что скрыто от глаз. Ты помнишь, чтобы в газетах упоминали твое имя? Нет. Потому что ты был неинтересен публике, жаждущей грязных подробностей из жизни Виктора Беккета. Понимаешь меня?
Джим вспомнил надпись на надгробии семьи Аймонс.
«Любимой матери, лучшему отцу и самой прекрасной сестре от сына и брата».
– Ты хочешь, чтобы я нашел в архиве редакции имя того несчастного? – спросил он.
– Нет, – качнул головой Клайд. – Я хочу, чтобы ты нашел самого себя. Только пятьдесят лет назад.
Джим застыл и несколько раз моргнул, пытаясь понять, что имел в виду Безгрешный.
– Найти себя? – переспросил он. – Предлагаешь переместиться в прошлое?
– Я же тебя в архив редакции отправляю, а не в Пустые Зеркала, – усмехнулся проповедник, поняв замешательство Джима. – И да, даже в Зеркалах нельзя попасть в прошлое. Но ты говорил о человеке, который пятьдесят лет назад оставил на могиле своих родных такую же эпитафию, что и ты. Если ритуал повторяется, то тот человек является практически твоим двойником. Впрочем, ты прав: я чересчур усложнил мысль. Очевидно, давно не читал скучные проповеди.
– Мы даже не уверены, что это ритуал, – вставила Нора. – Вывод, конечно, напрашивается, но ничем не подтвержден. А кое-кто, вместо того чтобы достать какие-нибудь сведения у Смотрящих, оракулов или хранителей порталов, зачем-то отправился в редакцию.
Клайд поморщился и пробормотал что-то невнятное. Кажется, ругался себе под нос.
– Именно поэтому отправиться в архив я предлагаю Джиму. Если уж мы решили перекопать целое поле, стоит начать это делать во всех направлениях. Пока он будет изучать материалы, не вошедшие в статьи пятидесятилетней давности, я как раз займусь вопросом теоретического ритуала. На самом деле я не очень-то верю, что Смотрящие могут помочь.
– Почему? – спросил Джим. Пропуск, который он держал в руках, буквально жег пальцы, требуя немедленного использования.
– Потому что я, пусть и был учеником, кое-что узнать успел. Пустые Зеркала – это мир желаний. Мир спигелов и пустых грез. Там все наоборот. Время становится материальным, желания превращаются в человекоподобных существ с пузырями вместо головы… Но я никогда не слышал о ритуальном аспекте этого измерения. А значит, нужно искать там, куда мне хода нет.
– Но ты же недоучился, – напомнила Нора. Прислонившись к косяку, она стояла в проеме, сложив руки на груди. Испарина, выступившая на ее лбу, говорила, что ранение все же дает о себе знать.