– Боюсь, у вас вряд ли получится поговорить с данной пациенткой. Она – одна из самых тяжелых. У многих обитателей этого места хоть изредка, но бывают просветления. Когда они осознают себя, понимают, что происходит… но эта женщина давно уже живет в другом мире. Ее сознание далеко. Почему она вас так интересует?
Клайд замялся, и Джим решил, что настала его очередь выкручиваться.
– Эта женщина – моя родственница. Дальняя, – ответил он. – К сожалению, долгое время я считал ее пропавшей. Даже погибшей. И пусть, как вы выражаетесь, она «далеко», это меня не остановит.
Питер Краст, кажется уже в тысячный раз, поправил очки и подозрительно уставился на Джима. А потом почему-то смягчился.
– У вас действительно есть общие черты… Ладно, – внезапно решился он. – Только недолго. И я позволю поговорить с ней при условии, что она не спит. В противном случае придете завтра.
– Договорились, – кивнул Клайд.
С прошлого посещения Джима прошло совсем немного времени, но перемены были видны невооруженным глазом. Даже запах стал другим: исчезла затхлость и духота. Было заметно, что новые хозяева богадельни серьезно взялись за дело.
Да, он совершил ошибку, позволив своим эмоциям испортить карьеру Винсента Стара, но все равно, пусть и косвенно, он приложил руку к тому, что новой Красной Гильотины можно не ждать. Хорошо, что он рассказал Норе о том, какой ужас творился в этом месте.
Шагая вслед за Крастом по темным коридорам, Джим мысленно готовился к сокрушительному поражению. Шейла Элви несколько дней назад не с первого раза смогла выговорить полное имя Оливии Аймонс. Чего он ждет? Хочет посмотреть в безумные глаза женщины, которая, исчезнув десять лет назад, оставила на сердце Николаса Элви кровоточащий шрам, не затянувшийся до самой смерти? Теперь Беккет понимал, почему учитель не выносил женщин. Потому что та, кому он дал свою фамилию и любовь, его предала.
И, судя по всему, она сделала это не по своей воле, вот только Ник об этом уже никогда не узнает. Он умер, думая, что его жена сбежала.
И пусть Клайд, Нора и весь остальной мир может считать по-другому, Джим решил, что не предаст память наставника. Не станет думать, будто тот знал о состоянии Шейлы и о том, что она живет в скорбном доме.
– Вам повезло: она не спит, – голос доктора Краста вывел Джима из задумчивости. – Проходите. У вас пять минут.
Джим первым шагнул в проем, ведущий в небольшую комнатку, вся обстановка которой сводилась к узкой кровати и низкой деревянной тумбочке. Возле двери висела масляная лампа, которая давала ровно столько света, чтобы можно было разглядеть очертания лежащей поверх одеяла женщины в длинной ночной сорочке да штабель полупустых склянок и пузырьков с пилюлями на тумбочке. Тихий шепот «нс…монс… монс…» не оставлял сомнений в том, что Шейла не спит. Не спит и продолжает повторять одно и то же.
У Джима по спине пробежал холодок, будто кто-то провел по хребту мокрым гусиным пером. Столько всего случилось за то время, как он покинул это место. Столько всего, что, кажется, будто в прошлый раз он был здесь вечность назад.
А Шейла Элви все это время повторяла два слова. Имя и фамилию. Почему-то этот факт заставил Джима испытать первобытный ужас. Время идет вперед, но для этой безумной женщины не существует ничего, кроме Оливии Аймонс. Что видят ее глаза? Почему ее губы произносят только это? Где ее сознание?
– Доктор Краст, можно попросить вас еще об одной услуге? – поинтересовался Клайд. Джим заметил его косой взгляд в свою сторону: очевидно, знаменитый проповедник прекрасно понимал, какие мысли сейчас одолевали Беккета.
– О какой же? – Джим, снова уставившийся на силуэт лежащей на кровати Шейлы, представил, как Питер Краст поправляет очки, и невесело усмехнулся.
– Можно увидеть записи по поводу родственницы моего друга? Знаете… ведь это очень странно, что эта женщина оказалась здесь.
Так. Кажется, Безгрешный решил, что стоит заняться расследованием. Записи в карте Шейлы Элви могут помочь понять, когда женщина здесь оказалась и была ли изначально настолько безнадежной. Вот только эти же записи могут разрушить мыльный пузырь, возведенный Джимом. Если Ник на самом деле знал, где находится его жена, сможет ли Беккет продолжать уважать память о нем?
Бессильно пожелав, чтобы в этой карте не было ничего, что скомпрометирует учителя, Джим шагнул к кровати.
– …монс… Ай… монс… Ай… монс…
– Шейла. – Присев на корточки подле нее, Джим аккуратно коснулся ее щеки. Она казалась чересчур холодной, но при этом женщина не торопилась забраться под одеяло, а значит, не мерзла. – Ты помнишь меня?