За несколько дней до этого.
Дэй.
Лагерь с самого начала решили разбить на порядочном расстоянии от объекта. Степень опасности не определена, с чем придётся иметь дело — неясно. Но военный завод — кусок лакомый. Настолько, что можно и рискнуть. Это ведь не только оружие, это многофункциональное производство. Если можно восстановить хотя бы несколько цехов — это будет почти чудо. А нет — так станки вывезти и на наши заводы поставить.
Кайлан, шофёр, подвозивший нас со всем нашим барахлом — сухпай на всю банду, палатки плюс рация — поглядел сочувственно и искренне пожелал удачи. Автоматчик, стриженная почти наголо девчонка, махнула на прощание рукой и запрыгнула в кабину. У нас всегда так: если путь пролегает близко к неисследованным территориям, с водителем автоматчик ездит. На всякий случай.
Есть зоны, куда водители грузовиков вообще не суются. Полбеды, если только сам сгинешь, так ведь и машину жаль.
— Всё, ребят, дальше сами.
— Вперёд, — скомандовал Стэн.
Дорога изменилась. Буквально несколько метров — и заросли по обочинам гуще, и трещин в асфальте больше. Хотя, казалось бы, хуже должна быть та дорога, которой пользуются. Впрочем, всё странно. И чувство опасности — холодком по спине. Здесь земля чужая…
Очертания бывшего рабочего посёлка с трудом угадывались в заросших развалинах. Кажется, поляна в невысоком подлеске, а присмотришься — небольшой скверик перед каким‑то учреждением, от которого остался только обглоданный фундамент. И вот тогда всё встаёт на свои места. И камень, попавший под ноги, оказывается остатками бордюра, а тот самый подлесок — некогда ухоженной живой изгородью. И даже проглядывающий под слоем палой листвы асфальт кое — где можно разглядеть. Всего шесть лет прошло, а такое ощущение, будто все двадцать. Я невольно вздрагиваю, вспоминая, как пожирало дома взбесившееся время.
— Сюда, — негромко окликает Джетт. Он опустился на колено и торопливо разбрасывает листья под одним из деревьев. Из начавшей жухнуть травы нам щербато улыбается человеческий череп.
Всего скелетов оказывается четыре. Двоих мы находим в неглубокой канаве, укрытых тем же саваном из опавших листьев, и одного — в кабине проржавевшей насквозь легковушки. Чтобы открыть дверь, приходится срубить сапёрной лопаткой небольшой куст, проросший рядом с машиной.
Нерешительно переглядываемся. С одной стороны, мы — боевая группа, а не похоронная команда, с другой — бросать останки непогребёнными как‑то не по — людски.
— Похороним чуть дальше, в лесу, где место чистое, — решает Стэн, — Посмотрите какие‑нибудь личные вещи или жетоны.
Жетоны обнаруживаются только у тех, кого мы нашли в канаве. Я смотрю на даты рождения, выбитые на прямоугольниках нержавеющей стали, и где‑то внутри холодеет. Мальчишки. Видимо, солдаты — срочники. То ли охраняли здесь что‑то, то ли к эвакуации их подключили. Когда всё началось, им было лет по девятнадцать. Будь я чуть постарше, тоже мог бы попасть в армию и оказаться на одном из таких объектов. Но я выжил. Вырос. И эти двое для меня теперь — вечные мальчишки.
Рядом с останками из машины нашли наградной кинжал с выбитой у рукояти надписью «За доблесть, проявленную в бою за форт Хейл». Если какие‑то документы и были, они давно рассыпались в пыль, как и одежда.
— Пробьём через архивы, — предложил я, — Вряд ли таких было много.
Никаких следов ранений на останках мы не обнаружили. Конечно, на то, чтоб устраивать судмедэкспертизу, времени не было, но у меня сложилось впечатление, что эти люди просто упали и умерли. Идиотское объяснение, согласен, но другого просто нет.
— Вряд ли это последние, — качает головой Стэн, — Я слышал, здесь началась эвакуация, но всех вывезти явно не успели.
Серые корпуса завода стоят почти нетронутые, возвышаясь над остатками городка как рыцарский замок над деревенькой.
— Там ещё подземные цеха, — говорит Стэн.
— Откуда ты знаешь?
— Доводилось бывать. Не на этом, на похожем. Хуже всего, что с трудом представляю, с чем придётся столкнуться. Впервые тащу людей на такую вылазку. Ты был прав, когда отговаривал Рин ехать с нами.
Имя царапает проволочкой по нервам. Разум напрасно прокручивает одни и те же доводы: здесь слишком опасно, люди на Базе защитят Рин куда лучше, чем я, вынужденный отвлекаться на то, что Стэн в отчётах называл «неучтёнными факторами». Нашёл же слово, а. Напрасно. Где‑то в подсознании свербит иррациональное, вынесенное то ли из глубины веков, то ли из собственного бродяжьего опыта. Всё, что остаётся за спиной, ты рискуешь больше никогда не увидеть. Людей. Города. Дороги. Даже несколько лет стабильной и относительно мирной жизни не выбили из меня этот страх.
— Наверное. Если что, ночью дежурю первым.
Миновали заводские ворота и небольшую площадку перед главным корпусом. Кто‑то из парней держал на прицеле проёмы разбитых окон — на всякий случай. Широкие двери проходной, разумеется, не были заперты, хотя пружины, закрывающие их всякий раз, как кто‑то входил или выходил, давно лопнули. Пришлось подпереть обломками кирпича, чтобы внутрь проникало хоть немного света.
— Дэй, Эвретт — вперёд.
Мы осторожно переступили порог, разрывая лучами налобных фонарей давнюю, словно слежавшуюся, темноту.
— Стэн, тут…
— Я же говорил, эти — не последние.
Света стало больше — от фонарей остальной команды.
Проходная была завалена останками. Вся.
Я не берусь даже предположить, сколько их было. Тут уже бесполезно искать личные вещи или жетоны. Костяки рассыпались на части, перемешались, как подвески ожерелья, созданного безумным ювелиром.
— А с этими что?
— Сжечь, — коротко бросил Стэн.
Нам пришлось разделиться, иначе обследовать целый комплекс зданий не получилось бы. Разбивались на тройки, не расставались с рациями. Не то это место, где следует расслабляться. Не то.
Следующей гадостью оказался неточный план завода. Несколько подземных этажей на нём просто не были указаны. Похоже, у предыдущего владельца бумаг оказался не тот уровень допуска.
Масштабы предприятия поражали. Цеха, исследовательские лаборатории, склады для готовой продукции. Забавно, только после конца света я смог оценить размах нашей военной промышленности. Нет, я понимаю: сначала готовиться к войне, а потом в процессе обеспечивать армию всем необходимым — для этого нужны колоссальные мощности и затраты. Внушает уважение, знаете ли. Особенно если учесть, что, не будь по всей стране оружейных складов, наши шансы на выживание оказались бы существенно ниже. Так что есть повод сказать спасибо сгинувшему правительству.
— Остался ещё один неисследованный этаж, — Стэн огрызком карандаша вносит поправки в документ.
— Завтра займёмся, — я не позволяю себе обрадоваться и начать мечтать о благополучном исходе дела — верный способ гробануться. Не моё наблюдение — народная примета. Работающая.
В котелке весело бурлит вода, напоминая, что задание заданием, а ужин по расписанию. Стэн задумчиво водит по плану завода карандашом.
— И что — никак? — спрашиваю я.
— Вот тут — завал, — грифель скользит по сероватой бумаге.
— И что у нас на этом уровне?
— Не знаю, — качает головой Стэн, — Возможно, лаборатории — во всяком случае, какие‑нибудь опасные исследования я бы проводил именно там. Если вдруг что случится, можно просто запечатать до скончания веков весь уровень.
Не знаю, какая у них система безопасности была, может, тогда действительно считалось нормальным спрятать за кучей замков и допусков что‑то потенциально опасное и спокойно работать, зная, что под полом цехов и кабинетов похоронена тайна. Переложить ответственность на руководителя проекта, куратора из министерства обороны…
Вот только у нас такого права нет. Если мы признаём объект или район безопасным, мы должны облазить каждый угол. И не важно, что в этом углу — пыль и черепки или что‑то похуже.
— А это что?
— Лифтовая шахта.
— Так, может, через неё попробовать? — мне невольно вспомнились просмотренные в детстве боевики.
— Лифт оборвался, она частично забита. Никто из наших бойцов там попросту не пролезет.