Вѣра рѣшила терпѣливо ждать начала втораго отдѣленія и во что бы то ни стало отыскать Боловцева.
«А что, если уѣхалъ? — пришло ей въ голову. — Тогда жди до завтра, разыскивай…»
И ей самой показалось страннымъ: думала ли она когда-нибудь, что будетъ такъ страстно желать бесѣды съ Боловцевымъ.
Она познакомилась съ нимъ три года тому назадъ въ Парижѣ у его кузины, Анны Слащовой. Но ихъ знакомство было совершенно безцвѣтно, хоть Боловцевъ и считалъ долгомъ завести всегда какой-нибудь серьезный разговоръ въ обществѣ Вѣры. Потомъ она рѣдко видала его. Утромъ онъ шелъ завтракать къ Биньону, затѣмъ ѣхалъ верхомъ въ Bois и только обѣдалъ всегда у Анны; вечеромъ же отправлялся на какіе-то «вечера». Въ театры онъ не ѣздилъ, — серьезныя пьесы ему казались скучными, онъ чистосердечно признавался въ этомъ, а добродушно смѣяться отъ веселыхъ комедій онъ не умѣлъ.
Въ воспоминаніяхъ Вѣры о заграничной жизни Боловцевъ нарисовался очень блѣдною фигурой. Теперь она такъ хотѣла видѣть его, потому что онъ былъ для нея единственнымъ источникомъ узнать что-нибудь объ Аннѣ.
Антрактъ близился къ концу.
Публика начала мало-по-малу уходить въ главную залу. Вѣра все стояла у косяка.
Какой-то старецъ началъ подозрительно посматривать на нее и нѣсколько разъ прошелся передъ ней. Она ничего не замѣчала. Въ головѣ всплывали, мѣшались и исчезали картины, письма и слухи…
Наконецъ послышались первые аккорды «Руслана». Второе отдѣленіе началось. А Боловцевъ не проходилъ еще… Ея нервы отъ сильнаго напряженія въ продолженіе двадцати минутъ были страшно натянуты. Когда дверь въ залу затворилась и она увидѣла, что остались въ фойе только она, да два буфетчика, слезы подступили къ горлу. Она не могла больше ждать. Ей нужно было сейчасъ же все знать объ Аннѣ.
— M-r Боловцевъ! — вскрикнула она, увидавъ двухъ офицеровъ, проходившихъ черезъ фойе въ залу.
Одинъ изъ нихъ обернулся.
— Это вы, — онъ замялся, не помня фамиліи Вѣры.
— Удѣлите мнѣ нѣсколько минутъ, — торопливо перебила она, усаживая его въ кресло и садясь сама. — Вы успѣете еще… Я искала васъ… Мнѣ хотѣлось поговорить объ Аннѣ…
Онъ оглядѣлся. Они были почти одни. Буфетчики не могли слышать ихъ разговора. Изъ залы доносились пѣвучіе и могучіе звуки.
— Разскажите мнѣ пожалуйста все, все, что вы знаете про нее, — нетерпѣливо заговорила она.
— Да вѣдь она мнѣ только нѣсколько строкъ передъ смертью написала, — отвѣтилъ онъ, принимая какое-то строгое, совсѣмъ несвойственное ему выраженіе.
— Передъ смертью?! — едва слышно переспросила она.
— Да, за нѣсколько минутъ писала, — пояснялъ онъ, видно не понимая, что именно поразило ее въ его фразѣ.
— Пишетъ: «Черезъ пять минутъ меня не будетъ. Револьверъ лежитъ тутъ же рядомъ и спокойно ждетъ того мгновенія, когда онъ кончитъ мои страданія».
Вѣра молчала. У нея не было силы произнести хоть одно слово, хотѣлось такъ много спросить, но она не находила слова, не знала, съ чего начать.
— Бѣдная! Жаль, конечно, — такая молодая и уже была такъ ужасно испорчена. Она положительно не въ своемъ умѣ была. Я ужь давно замѣтилъ это…
— Постойте, — прервала она его, овладѣвъ собой, — разскажите мнѣ все подробно. Анна застрѣлилась?… Гдѣ, когда, отчего?…
— Да вы развѣ ничего не знаете? — изумился онъ. — Вы были ея самымъ лучшимъ другомъ, — меня она никогда не любила… Я бы долженъ былъ спрашивать у васъ.
— Я не знаю почему, но мнѣ ничего не извѣстно: съ вашими ни съ кѣмъ я не вижусь, вѣдь изъ-за нея же… Все это время я была въ деревнѣ, тамъ я получила и ея послѣднее письмо. Она его писала въ первыхъ числахъ ноября.
— Ну, а покончила съ собой пятнадцатаго. И обставила все это какъ-то странно, непонятно, какъ и все, что она дѣлала.
— Да вы разскажите все по порядку.
— Я не знаю, что было съ ней въ послѣдній годъ ея жизни. Въ послѣдній разъ я встрѣтилъ ее въ Monte-Carlo, за рулеткой. Но какъ встрѣтилъ!?.. Лучше и не вспоминать… Съ тѣхъ поръ про нее доносились чудовищные слухи. Я не хотѣлъ вѣрить, не хотѣлъ слушать. Бѣдная женщина! Вы не повѣрите, какъ иногда мнѣ было жаль ее!… Но, съ другой стороны, она носила нашу фамилію… Бросивши мужа, она взяла опять прежнее имя. Согласитесь, грустная извѣстность… Madame Anna de Bolowzeff не могла льстить всѣмъ намъ…
Онъ опять отклонился отъ разсказа, опять занялся личными ощущеніями. До нихъ Вѣрѣ не было никакого дѣла.
— Когда же вы узнали о ея смерти? — спросила она нетерпѣливо.