— Я радъ, что вы еще живы, — сказалъ онъ мнѣ, какъ только мы сѣли за обѣдъ. Онъ сказалъ это громко, но такъ, что никто не слышалъ кромѣ меня.
— Развѣ у меня такой болѣзненный видъ? — удивилась я.
— Нѣтъ, но у васъ въ тотъ вечеръ было такое лицо, что я былъ увѣренъ, что вы рѣшились на самоубійство… Меня поразила ваша складка между бровей. Она и сегодня есть у васъ… О, вы въ состояніи рѣшиться на важный шагъ!
Я разсмѣялась. Разговоръ продолжался весело, но со страннымъ оттѣнкомъ мистицизма. Теперь, когда, я больше узнала Альзаро, я могу точнѣе опредѣлить его. Онъ, въ сущности, добрый малый, очень красивый, избалованный женщинами, поэтому самоувѣренный, съ апломбомъ и при всемъ этомъ суевѣрный, какъ старуха. Мнѣ въ первый же разъ бросился въ глаза громадный коралловый рогъ, который онъ носитъ на цѣпочкѣ. Потомъ я стала замѣчать, что при нѣкоторыхъ именахъ онъ сейчасъ же дѣлаетъ на правой рукѣ рога. Такъ Оффенбахъ, композиторъ Оффенбахъ, прослылъ почему-то за „джетаторе“. Альзаро не можетъ слышать даже про „Belle Hellène“, чтобы не показать подъ столомъ рога. Согласись, что это смѣшно. Я постоянно поддразниваю его; онъ мнѣ пророчитъ ужасное будущее… Но мы съ нимъ большіе пріятели. Мое общество здѣсь состоитъ исключительно изъ мужчинъ и я съ ними со всѣми обращаюсь по-пріятельски. Это не нравится Ѳедѣ, - онъ ужасно цѣнитъ женственность, — и повторяетъ мнѣ постоянно, что я съ моими мальчишескими ухватками не буду имѣть никакого успѣха. А мнѣ его и не надо. Я хочу быть любимой только Ѳедей, отъ остальныхъ же я ничего не желаю кромѣ дружбы. У насъ здѣсь знакомые все иностранцы, есть впрочемъ одинъ русскій, но настолько офранцузившійся, что почти не говоритъ по-русски. Мои сорокъ папиросъ въ день ихъ всѣхъ изумляютъ. Но я пріучила ихъ къ этому.
На дняхъ, вообрази, что я сдѣлала. Я съ дѣтства еще чувствовала страсть наряжаться мальчикомъ. Здѣсь я заказала себѣ мужской костюмъ и одѣлась мальчикомъ. Ѳедя самъ хохоталъ страшно. Вчера утромъ я знала, что Ѳедя поѣхалъ кататься въ Bois. Я послала за Альзаро и Раффо и поѣхала съ ними въ мужскомъ костюмѣ на встрѣчу Ѳедѣ. Меня очень занимала эта прогулка; одно стѣсняло: это ноги, — я не знала, куда дѣть ихъ, какъ положить. Вчера было воскресенье; въ Булонскомъ лѣсу народу множество и все это такъ оживлено, нарядно… Мнѣ захотѣлось выйти изъ экипажа и пройтись пѣшкомъ. Но Альзаро не пустилъ меня. Ѳедю мы не встрѣтили, а когда онъ пріѣхалъ домой, я не могла увѣрить его, что я ѣздила въ этомъ костюмѣ въ Bois. Я себя гораздо лучше чувствую, когда я одѣта мужчиной, а моихъ иностранцевъ это ужасно занимаетъ. Я даже увѣрила маркиза съ громаднымъ моноклемъ, что у насъ въ Россіи принято одѣваться такъ. И вообрази, онъ повѣрилъ. Вѣдь не глупый человѣкъ, образованный, много читалъ, много путешествовалъ (конечно, только не по Россіи), а скажи ему про русскихъ что хочешь, онъ повѣритъ. Что это такое — наивность? Я дурачу его постоянно. Его поражаетъ, что я такъ много курю, такъ громко смѣюсь, сижу нога на ногу, цѣлую мужчинъ въ лобъ, когда мнѣ цѣлуютъ руку. Ему это все кажется ужаснымъ, но занимательнымъ…
Я же, какъ могу, выгораживаю моихъ соотечественницъ, — всѣмъ имъ заявляю, что я — исключеніе, что я уродъ. Прежде Ѳедя злился, когда я говорила это, теперь ему какъ будто все равно. Вообще я замѣчаю, что онъ точно охладѣлъ ко мнѣ. Одна эта мысль приводитъ меня въ отчаяніе. Да этого ни можетъ быть. Мы съ нимъ счастливы по-прежнему, хотя парижская жизнь не даетъ намъ такъ предаваться этому счастію, какъ въ Ниццѣ. Постоянные обѣды въ компаніи, ужины по ресторанамъ, вѣчный шумъ и суета развлекаютъ и утомляютъ. Случается, что мнѣ не удается сказать двухъ словъ съ Ѳедей въ цѣлый день. А онъ все чаще и чаще приходитъ домой усталый и недовольный. Разъ мнѣ удалось выпытать отъ него, что его заботятъ наши денежныя дѣла… Переписка попечителя оказывается не такъ пустяшна, какъ я думала. Нужно кому-нибудь изъ насъ ѣхать въ Россію. Я ни за что не поѣду. Мать мнѣ написала предерзкое и прегадкое письмо: громитъ меня за мой поступокъ, угрожаетъ лишить наслѣдства… И не надо. Я имѣю свои средства отъ отца, только я не знаю точно, сколько я имѣю и какъ бы мнѣ получить это въ свои руки… Ты навѣрное засмѣешься: въ наше время смѣшно слышать, чтобы въ восьмнадцать лѣтъ женщина была такъ наивна, что не знала бы счета своимъ собственнымъ деньгамъ. Это нелѣпо, — я сознаюсь сама. Но я прямо изъ монастыря вышла замужъ за такого обязательнаго человѣка, который ни разу не заводилъ со мной и рѣчи о деньгахъ, — всѣ его счеты были съ maman. Я написала ей недавно дѣловое, оффиціальное письмо; ея отвѣтъ долженъ намъ разъяснить наше матеріальное положеніе… Какъ это все скучно, какъ всякіе счеты отравляютъ отношенія!… Потому я и заминаю всегда разговоръ объ этихъ противныхъ деньгахъ…