– А…
– Спрашивай, только быстро и по делу.
– Кто убил Пеккера?
– Постоялец, которого он пустил до нас.
– А что, если…
– Нет. Он ушел.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Все. Делай, что сказано, потом поговорим.
Василий был уже достаточно напуган, чтобы не задавать лишних вопросов. Страх, прогнав любопытство, поселился у него в душе. Поэтому он со всех ног кинулся выполнять распоряжение Грига.
Забежав в открытую кабину лифта, он увидел, что люк действительно открыт. И это было здорово – убийца ушел, не закрыв за собой дверь. Василий сжал рукоятку Григова ножа и почувствовал себя почти храбрецом. Парню ничего не стоило убедить себя в том, что это именно он выставил злодея. Василий дернул рукоятку рычага, и тяжелая крышка упала, отрезав «Подземную парковку» от ночной темноты. Довольный собой, Василий посмотрел на нож, поплотнее обхватил рукоятку и резко, с выдохом, пронзил острием воздух. Как будто перед ним был враг.
Добежав до бокса, Василий схватил ранцы, свой и Грига, и вдруг сообразил, что на нем из одежды только банный халат. Чертыхнувшись в сердцах, журналист побежал в душ, сдернул с сушилки еще слегка влажную одежду и начал торопливо переодеваться.
Когда он, прихватив ранцы, вернулся в кафе, труп Пеккера, как и прежде, лежал на столе. Только красное пятно на покрывавшей его скатерти стало больше. А вот сталкера видно не было.
– Григ! – Василий испугался, что сталкер бросил его.
– Ну? – Григ выглянул из-за барной стойки.
– Что ты там делаешь? – растерянно спросил Василий.
– Пытаюсь вскрыть сейф.
– Какой сейф?
– В котором Пеккер деньги хранил.
Григ снова нырнул под стойку.
Василий поставил ранцы на пол, подошел ближе. И робко спросил:
– Слушай, Григ, а может, не стоит?
– Что не стоит?
– Ну… Это все же не наши деньги.
– А чьи тогда?
Василий искоса глянул на труп.
– Пеккера.
– Пеккера больше нет, – сталкер вылез из-под стойки, вытер полотенцем кровь с дубовой панели и кинул его в угол. – Если ты еще не в курсе, ему перерезали глотку, – для наглядности Григ провел ногтем большого пальца по горлу. – И помер он, между прочим, по собственной глупости. Незачем было новообращенного пускать.
Григ снова нырнул под стойку.
Василий плотно сжал губы. Семья, в которой он вырос, была добропорядочной и набожной. Он даже знал, как должен креститься истинно православный, и, постаравшись, мог по памяти прочитать «Отче наш». О вечной жизни и страшных муках он тоже кое-что слышал. Поэтому ему было неприятно слушать то, что говорил сталкер о человеке, уже представшем перед глазами Господа.
– Быть может, это не глупость, а человеколюбие?
Поднявшись в полный рост, сталкер высыпал на стойку пригоршню мятых купюр и насмешливо, как на деревенского дурачка, посмотрел на парня.
– Подставить себя под нож – это человеколюбие?.. Может быть, у вас, за кордоном, это так называется. А у нас говорят, что это глупость.
Григ быстро собрал купюры в пачку, пересчитал и сунул во внутренний карман.
– Открывай ранцы! – скомандовал он.
И начал быстро выкладывать на стойку пакеты с сублимированным армейским пайком. За ними последовали пять банок сгущенки, одиннадцать плиток шоколада, два пакета сухого картофельного пюре и две бутылки виски «McCellan». Василий суетливо укладывал все это в ранцы. До тех пор, пока они не оказались набиты до отказа.
– Все, больше не влезет.
– Жалко добро оставлять, – с досадой цокнул языком Григ.
Василий считал то, что они делали, мародерством. Но, чтобы не ссориться с Григом, сказал:
– Можно, наверное, запереть тут все, а после вернуться за оставшимся.
Честно говоря, он не понимал, кому Григ собирался сбывать замороженные пиццы, лазаньи, сухую картошку и быстрорастворимую лапшу.
Взгляд, которым Григ одарил Васю после этого замечания, можно было истолковать так: уж ты бы лучше помалкивал, коль соображалка вовсе не работает.
– Завтра все уже будут знать, что Пеккер мертв. И сюда ломанется толпа желающих поживиться за чужой счет.
Понятие «толпа» в представлении Васи как-то не вязалось с тем запустением, что он наблюдал на улице. И все же…
– А как все они об этом узнают?
– Узнают, не сомневайся… Давай-ка нож.
Григ забрал у парня свой нож, а взамен выложил на стойку принадлежавший все тому же Пеккеру «стинг-приор». И две коробки патронов к нему.
– Я никогда не стрелял из автомата, – честно признался парень.
– Научишься, – отмахнулся Григ.
– А он не развалится, как пистолет?
– Нет, он заговоренный.
Василий внимательно посмотрел на автомат. Ни рун, вырезанных на прикладе, ни тайных знаков на стволе. Пластик и покрытый тонким слоем смазки металл.
– Что значит «заговоренный»?
– Не сейчас.
Григ закинул на спину плотно набитый ранец, подогнал по-новому лямки. Повесил на плечо автомат.
– Все, уходим.
– На улице еще даже не рассвело.
– Когда рассветет – поздно будет.
Понятное дело, Василию было бы интересно узнать, что поздно? Или – для чего? Но Григ уже направлялся к выходу, и было ясно, что сейчас он не расположен вести беседу. Поэтому лучшее, что мог сделать в данной ситуации Василий, это последовать за сталкером. А уж куда – там видно будет. Он уже уяснил, что самое страшное в Зоне – остаться в одиночестве. Во всяком случае, для неофита.
К удивлению Василия, Григ направился не к лифту, а в прямо противоположную сторону.
Столбы, выкрашенные облупившейся зеленой краской, с белой маркировкой. Боксы, закрытые жалюзи. Парковка, превращенная в отель. Мир, вывернутый наизнанку. На одном из столбов надпись, выцарапанная чем-то острым: «Бог с нами?». На другом: «Мне все до жопы!!!»
Василий чувствовал, как тяжелый ранец оттягивает плечи. Да еще автомат, который он повесил на шею, колотился прикладом о локоть. Дискомфорт по полной программе.
Пшух!
Свет погас.
– Дьявол, – тихо выругался сталкер и включил подствольный фонарик. – Не думал, что они так быстро.
– Кто?
– Святые братья.
Василию это мало что говорило. Но он ни о чем не стал спрашивать.
Темнота сплющила пространство, сделала его одномерным. Мир сжался, как шагреневая кожа, уменьшился до размеров пятна от подствольного фонарика. Мазок света метался из стороны в сторону, то выхватывая из темноты столбы, то упираясь в стены. Казалось, они движутся по невообразимо запутанному лабиринту и с каждым шагом не приближаются к выходу, а еще больше теряются среди бесконечной вереницы поворотов, скручивающих переходы в подобие клубка. Эй, Ариадна, где ты!.. Нет ответа. Временами свет и вовсе исчезал, когда его заслоняло тело сталкера. И тогда Василию становилось не просто страшно, а жутко. До дрожи в коленках, до ледяного тремора в кончиках пальцев, до рвотных спазмов в желудке. Больше всего парень боялся оступиться и упасть. Он был почти уверен в том, что сталкер не наклонится, чтобы помочь ему подняться, даже не остановится, чтобы подождать. И тогда он останется один в темноте. И тогда его схватят те, кого сталкер назвал святыми братьями. Порой Василию казалось, что он уже слышит за спиной топот бегущих ног. Хотя, скорее всего, это были отзвуки их с Григом торопливых шагов.
– Осторожно, лестница, – предупредил Григ.
И они начали спускаться вниз.
– Я думал… – начал было Василий.
Парень хотел сказать, что им, наверное, стоит выбраться на поверхность. Но, услышав короткое «Заткнись!», он именно так и поступил.
Спустившись на два пролета, они снова побежали сквозь мрак. Был ли это коридор или еще один уровень подземной парковки? Лучик фонарика выхватывал из темноты то участок стены, покрытой облупившейся краской, то пластиковую вентиляционную решетку. Один раз Василию показалось, что свет скользнул по тяжелой сейфовой двери. Хотя не исключено, что ему это только привиделось. Происходящее стало напоминать ему дурной, затянувшийся сон, в котором можно бежать изо всех сил, спасаясь от неведомой опасности, и при этом четко сознавать, что все равно движешься слишком медленно. Тьма была готова в любую секунду поглотить их. Или они уже стали частью тьмы? И им уже никогда не выбраться на свет?