– Идем, – окликает Сет и исчезает в передней двери. Я тру лицо, прогоняя остатки сна, и вдруг в окно вижу Анну. Она болтает с какой-то чудаковатой девчонкой на языке жестов. И улыбается.
Не зная, зачем это делаю, я фотографирую ее. Мне почему-то хочется сохранить ее улыбку. Может потому, что возможно скоро она исчезнет. Как и ее хозяйка из этой школы. И я сам приложу к этому все усилия. Но как только картинка застывает на экране, я заношу палец над кнопкой удалить. Смотрю на Анну, потом снова на ее фото. Снова на девушку. А потом перемещаю изображение в одну из папок. Пусть побудет. Пока. На всякий случай.
Из автобуса я выхожу последним, лезу в карман, но не нахожу бумажника. И только тогда понимаю, как меня развели.
– Декс, скотина, – кричу я, озираясь по сторонам, но его уже и след простыл.
Глава 3. Анна
У Паолы Мендес из класса мисс Хилл пропадает кошелек. За несколько лет, что я учусь здесь, подобное случается впервые. Нас выстраивают в спортивном зале рядами, почти так же, как когда-то в моей русской школе на линейке, спрашивая о том, кто и что видел. Все молчат. Хотя каждый из присутствующих знает точно, кто виноват.
Ржавчина.
Двадцать пять человек стоят отдельно, словно заразные. Они здесь, но никогда не смогут стать частью нашего общества. Судя по лицам, им плевать.
– Считаешь, это затишье перед бурей? – незаметно спрашиваю я Ив. Она лишь неопределенно жмет плечами.
Директор читает лекцию о совести и морали, но я теряю нить его речи. Знаю, зря, но меня так и тянет повернуть голову. Туда, где вместе с парнями из Ржавого города стоит Август.
Стараясь не привлекать внимание резкими движениями, я чуть оборачиваюсь, делая вид, что хочу поправить волосы, и разглядываю его издалека. Так странно узнавать в нем крупинки того Августа, которого я знала, но при этом видеть совершенно другого парня. Он встречает мой взгляд, с предельной точностью выхватывая из толпы. А потом внезапно кивает в сторону задних ворот. «Поговорим?» И не дожидаясь ответа, незаметно задними рядами покидает зал.
Что мне делать? Пойти за ним? Но ведь в прошлый раз он более чем ясно дал понять, чтобы я к нему не приближалась.
Я трогаю Ив за плечо и показываю: «Прикрой меня, если что». А потом осторожно выскальзываю из зала, но не успеваю зайти за поворот, меня тотчас ловит дежурный – сегодня это мисс Эверли. Когда-то она стала моей первой американской учительницей в средней школе, поэтому у меня к ней лишь самые теплые чувства. Теперь же работает здесь, в «Вудсайд Хай».
– Анна, удели мне минутку пожалуйста, – говорит она.
«Но…»
Я мотаю головой по сторонам, вот только Августа и след простыл. Следом за мисс Эверли захожу в пустой класс и закрываю двери.
– Я все знаю.
Вот такая простая фраза, но она заставляет меня замереть.
«Что именно?»
Мисс Эверли тут же отвечает, будто услышав мой вопрос:
– Я знаю, что Август О’Доннел теперь учится здесь. И вижу, как ты цепляешься за вашу с ним дружбу.
«От нее остались лишь обломки».
– Не надо, – продолжает она. – Мало кто в курсе, но мне довелось целый год проработать в школе в Ржавом городе. И тот год оказался самым кошмарным в моей карьере. Так что лучше держись от этих ребят подальше.
Почему в этот момент мне кажется, будто она говорит совершенные глупости? Разве учителя не должны избегать разделения учащихся по социальному статусу?
– Он сильно изменился, и ты даже не представляешь, на какие жуткие вещи теперь способен.
Повисает пауза. А затем она вдруг протягивает руку, но я не принимаю ее.
– Я видела своими глазами, Аннет. Отпусти его. Он уже не тот, что раньше.
Ее слова ранят, не вдохнуть, но я лишь стискиваю зубы, киваю – «Посмотрим» – и, не оборачиваясь, выхожу из кабинета. В голове все еще крутятся сказанные напоследок слова: «Все, на что он теперь способен – лишь разрушать и ненавидеть».
Несмотря на старания, кошелек так и не находят. Зато спустя два дня находят трех парней. Побитых в туалете на цокольном этаже.
«Ржавчина». Предупреждение разносится быстрее чем «вирусные» картинки котиков по интернету. Возможно для каких-то иных муниципальных школ драка – дело не столь существенное, но для «Вудсайд Хай» все равно что приговор. Безапелляционный и пожизненный. Тут и за оскорбление-то попадают к директору на ковер, а уж за драку и вылететь запросто. Вот только некоторым и на это плевать.
А потом и Ники Вазовски, участницу группы поддержки нашей баскетбольной команды, застают в подсобке с одним из Ржавых парней. Еще и травку находят. Новость в считаные минуты облетает школьные паблики, а следом и родительские. Парня отчисляют, в школу заявляется полиция с собакой, и та целый день обнюхивает шкафчики. Управляющий комитет организовывает внеочередное собрание. Строго настрого наказывает не ходить по школе по одиночке и у Ржавых ничего не брать. Всем раздают листовки с подробным описанием наркоты, которую толкают у них на улицах. Больше всего пугая GHB – наркотиком «для изнасилования», популярным в подпольных клубах. Он вызывает спутанность сознания и кратковременную потерю памяти. А что может быть страшнее, чем если тебя опоят и увезут в Ржавый город?