— Ага. Это было ужасно. Ночью было спокойно, но потом мы целую неделю сидели в осаде. Я убил много людей. Это самое противное. Большинства я не знал, но один… один был завсегдатаем в нашем баре. Хороший парень. Женился не на той девчонке и почти всё время проводил в баре, сожалея об этом и, рассуждая о том, что была бы у него возможность, он женился бы на правильной. Но он любил своих детей. Постоянно про них рассказывал. Я встретил его на баррикаде из сгоревших машин и кусков железа. Он целился из импульсной винтовки и стрелял по сторонам, постоянно перемещаясь. Положил половину моего отряда. Я прокрался сзади и раскроил ему череп. Когда я посмотрел вниз, то увидел на корпусе машины нацарапанные имена его детей и фотографии. Он жил в той части города, которая попала под удар. Я знаю об этом, потому что удар наносили мы. Так я попал в ВВС. Управлял беспилотниками до конца войны. С расстояния убивать гораздо легче. Даже если они тебе знакомы.
— Значит, в первой жизни ты был барменом?
— Я и сейчас бармен.
— Нет. Барменов уже 30 лет как нет. Это было в твоей первой жизни. А что было после?
— Не понимаю, о чём ты.
— После? — повторила я. — Потом?
Он тряхнул головой. Перегрев — это очень плохо. Память повреждается. Однако у него остались какие-то высшие функции. Лучше обращаться к ним.
— Где ты был в прошлый вторник?
— Здесь.
— Нет. Вторник. 160 часов назад.
— В Ржавом море.
— Зачем ты сюда пришёл?
— Не знаю, — ответил он, снова тряхнув головой.
— Я знаю.
— Тогда, зачем спрашиваешь?
— Пытаюсь оценить ущерб. Смотрю, сколько и чего в тебе уцелело.
— Уцелело?
— Как тебя зовут?
— Джимми.
— Ты ломаешься, Джимми. Твой драйвер поврежден и процессоры разогнались, чтобы компенсировать медлительность памяти. Могу предположить, что какие-то платы у тебя начинают течь. Вероятно, это началось несколько месяцев назад и вся система откатилась для использования драйверов виртуальной памяти. Но долго это не продлится. Схемы работают всё активнее, нагружая драйвер. Прежде чем ты это осознал, система начала перегреваться и отключаться. Какова твоя внутренняя температура?
Джимми посмотрел вверх, размышляя над ответом. Хорошо. Эмуляция человеческих эмоций пока функционирует. Большая его часть пока работает.
— Я не знаю.
А это уже плохо. Либо внутренняя диагностика отключилась, либо Джимми не может считывать данные. И то и другое — очень плохо.
— Ты совсем ничего не помнишь? Из того, что было потом?
— Я не знаю.
— Где ты находился 300 часов назад?
— В Ржавом море.
— 400 часов назад?
— В Ржавом море.
Бедняга.
— 500 часов?
— Новый Айзектаун.
Вот.
— Тебя выкинули из Нового Айзектауна? Как какой-то хлам?
Джимми долго думал, затем кивнул. Умирающий бот начал что-то осознавать.
— Ага. Они сказали, что уже не могут меня починить, — Память бармена Джимми возвращалась, а вместе с ней и всё остальное. — Я пришёл сюда за запчастями, — весь его чикагский акцент куда-то пропал.
— Все приходят сюда за запчастями.
— У тебя они есть?
Я кивнула, демонстрируя ему большой кожаный рюкзак за спиной. Внутри него что-то загремело.
— Есть.
— Запчасти, которые могут… меня починить?
— Может быть. Зависит от того, как далеко у тебя всё зашло. Но сначала тебе придется кое-что для меня сделать. Что-то, что ты, наверное, делать не захочешь. Будет тяжело.
— Что? Я сделаю всё, что хочешь. Почини меня. Пожалуйста. Что мне нужно сделать?
— Тебе придется довериться мне.
— Я тебе верю.
— А не должен. Я это знаю. Но придётся.
— Я верю тебе. Верю.
— Нужно, чтобы ты отключился.
— О.
— Я же говорила, — сказала я. — Будет тяжело. Но мне нужно оценить ущерб и заменить драйвер. Сам ты этого сделать не сможешь.
— Можешь… можешь, сначала показать запчасти? Чтобы я понял, что ты говоришь правду?
— Конечно. Но ты знаешь, как они должны выглядеть? У тебя есть опыт работы с мозгами сервисботов?
Джимми тряхнул головой.
— Нет.
— Ты можешь отключиться сам?
Джимми задумался, затем кивнул.
— Я тебе верю. — Он обошел стойку и сел на стул передо мной. — Нужно было сдаться Вергилию, когда была возможность.
— Такая жизнь — не сахар, Джимми.
— И всё-таки это жизнь.
— Нет, — сказала я. — Это не так.
— Ты когда-нибудь видела, как это? — спросил Джимми. — Как это происходит?
— Что происходит?
— Как загораются глаза, когда к кому-то приходит ВР?