Ребекка бегала между рядами, сжав кулаки.
— Нет! Нет! Нет! Нет! — кричала она, колотя по корпусам ботов. В какой-то момент она начала проявлять настолько искренние эмоции, что казалось, будто она и не переводчик вовсе. — Здесь должны быть слуги! Мне сказали, здесь находятся слуги!
Я присела на бетонную ступеньку.
Вот и всё. Конец.
— Это довольно распространённая ошибка, — сказала я.
— Твои друзья — не первые, кто её допустил, — добавил Торговец.
— Вам ничего из этого не подойдёт? — спросила она.
Док помотал головой.
— Оперативка, может быть. Даст им ещё несколько часов. Но чипы, ядра — всё это бесполезно.
— А как насчёт «чёрного ящика»? — не унималась Ребекка. — Мы могли бы переместить их память, как ты переместил мою.
— Тогда максимум день, — сказала я. — Затем новые эмоции сведут нас с ума, и мы разорвём себя на куски.
— Вы же можете этому сопротивляться. Вы достаточно сильные.
— Может быть, — сказал Док. — А, может, и нет. Компаньоны созданы, чтобы испытывать чувства. Настоящие чувства. Не всякая операционная система справится с таким потоком данных. И у слуг она именно такая.
— В лучшем случае, мы протянем ещё несколько часов, — сказал Торговец.
— Тогда мы вернёмся за вами, — сказала Ребекка. — Достанем нужные детали. Мы вас отключим, снова укроем вход и вернемся через день или два. Максимум через неделю.
— Вы не вернётесь, — сказала я.
— Ты нам не доверяешь? — спросила Ребекка.
— Дело не в этом. Вы не вернётесь.
В зале повисла тишина, все смотрели на меня.
— Ты знаешь что-то, чего не знаем мы? — поинтересовался Герберт.
— Среди нас Иуда, — сказала я. — Они уже знают, что мы здесь.
— Ну и кто Иуда на этот раз, по-твоему? — спросил Торговец.
— Я. Иуда — это я.
Тишина опустилась такая, что её можно было даже услышать. Торговец вскинул винтовку и упёр ствол прямо мне в грудь. Я даже не шевельнулась. Так и должно быть.
— Давно? — спросил он.
— Что «давно»?
— Давно ты об этом знаешь?
— Час где-то.
— Час? Как… — он опустил оружие, его лицо исказилось в гневе. — Ты это увидела, да?
— Да.
— Значит, ты не знала.
— Не знала, пока мы не пришли в город. Пока Док не подтвердил мои подозрения.
Ребекка села на пол.
— Они знают, где мы.
Герберт посмотрел на меня.
— Значит, в этот раз они пришлют больше фацетов. Намного больше. И будут присылать всё больше и больше, пока Ребекка не умрёт.
— Они думают, она уже мертва, — заметил Торговец.
— Они знают, что у неё была замена, — ответил на это Док.
— У него было имя, — сказал Герберт.
— И всё же он был её заменой, — возразил Док. — Они не станут ждать, пока Ребекка будет болтаться здесь. Они перебьют нас всех, дабы убедиться, что она не загрузилась в Тацита. Они идут.
— Нужно добраться в Айзектаун, — сказала Ребекка.
— И привести туда Циссуса? — воскликнул Торговец. — Твоя смерть там намного хуже смерти здесь. Они смогут проследить загрузку до самого конца. И убить Тацита.
— Нужно отослать Хрупкую, — предложил Герберт. — Она сможет сбросить их с хвоста.
Торговец помотал головой.
— Если у них есть наблюдатели в небе, они достанут нас в течение часа.
— Но если нету… — начал Герберт.
— Тогда они возьмут Хруп и узнают, куда мы направляемся. И достанут нас в течение двух часов. Тебе этого хватит для загрузки? — спросил он Ребекку.
Та тоже помотала головой.
— Это займёт почти день.
— Тогда всё, — сказал Док. — Других вариантов нет. Хрупкая нас их лишила. — Он посмотрел на меня. Не злобно, скорее разочарованно. Не лучше. Нет. Даже хуже.
— Она не виновата, — вступилась за меня Ребекка. — Это я её наняла. Вина на мне.
— Если бы я её не подстрелил, она бы не согласилась. Виноват я, — сказал Торговец.
— Вы все неправы — заговорила я. — Это я сдалась Циссусу в Нью-Йорке. В конце концов, всё равно виновата я.
— Какая нахер разница, кто виноват, — сказал Док. — Мы все умрём. Что здесь, в Море, что за его пределами. Ты виноват, или она. Подохнем все.
— Можно разделиться, — предложил Торговец.
— Нам конец. И Хрупкой тоже. Ты слишком упрям, чтобы отключаться раньше, чем всё закончится. Герберт не позволит Ребекке умереть в одиночестве…
— Неа, — встрял Герберт.
— Поэтому от разделения выиграю только я. И если я переживу всю эту херню, то точно сойду с ума. Вариант у нас только один. — Док посмотрел на меня.