С того дня он поклялся, что больше никому не причинит боли, особенно тем, кто был замешан во всём этом случайно.
Зигмунд идёт рядом с Рейн, смотрит на неё, а у самого в сердце будто тысячи иголок от нервного напряжения вонзаются: он боится за её жизнь, боится потерять, потому что больше не хочет быть палачом, потому что хочет иной судьбы для всего остального мира.
И для полукровки - особенно.
Зигмунд не боится смерти, но боится, что костлявая заберёт тех, кто ему по-настоящему дорог. Он сделает всё, чтобы искупить грехи прошлого и защитить ту, которая сейчас идёт возле него, выравнивая шаг, и улыбается, даже не представляя, что её ожидает.
Кригер знает обо всём.
И боится, что просто не успеет оказаться рядом.
========== Вопрос времени. ==========
- Он подделал документы! – она швыряет папку ему на стол. Симон презрительно фырчит: нашла из-за чего паниковать. – Нам отправлять группу уже через пару дней, а этот недоношенный ублюдок вписал туда своё имя. Я всё проверила! Я…
- Заткнись, Минс, - осаждает её Симон, делающий вид, что ему наплевать, что там в очередной раз натворил его брат.
Дампир шипит, сжимает в руках папку; она проверила тысячу раз и всё равно где-то просчиталась. Полукровка же говорила, предупреждала Вульфа, что щенок может зайти слишком далеко, и вот, пожалуйста, одноглазая дрянь ломает им все планы. Но другой Кригер всё равно остаётся спокойным, невозмутимым, будто она паникует не из-за того, что Зигмунд, возможно, желает переманить Рейн на свою сторону, а что может найти артефакт раньше остальных и передать его в руки врагу. Минс бы лично задушила его во сне, а потом издевалась бы над его трупом, как когда-то над другими мужчинами, которых ей дарил в распоряжение герр Вульф.
Она улыбается; о да, как приятно превращать сильный пол в слабый, делать их послушными настолько, чтобы они потом умоляли убить себя.
Минс всегда делала это с охотой.
Симон убирает ноги со стола, садится правильно, ровно, наблюдает за Минс, чувствует, как внутри она от злости закипает вулканом. Кригер лишь усмехается: брат не станет им помехой – так даже лучше, что он подписал себе свой смертный приговор. Пока его нет, они сделают всё, к чему так долго стремятся. И почему она не догоняет? Немец кладёт подбородок на ладони, сложенные друг на друге, и смотрит на полукровку внимательно; Минс выпрямляется под взглядом его льдистых глаз.
- Действуй по плану, - приказывает он. – С остальным я сам разберусь.
- А Зигмунд?
- Вопрос времени. Уж поверь мне, ничего хорошего его не ждёт.
Когда всё закончится, он лично выстрелит в голову брата.
Минс послушно отдаёт честь, собирает бумаги и выходит прочь из кабинета; Симон, ещё с минуту посидев в одиночестве, встаёт с места и отправляется за ней.
========== Разные близнецы. ==========
Они почти приближаются к кабинету; Рейн удивлена, что Зигмунд всё это время молчит. Обычно немец более разговорчив, но сейчас даже не смотрит в её сторону: просто идёт рядом, шаг в шаг, погружённый в свои мысли. Дампир волнуется, но не решается спросить, в чём дело: вдруг она в чём-то виновата. Поэтому обнимает себя за плечи и поджимает губы, но когда поворачивает голову и замечает Минс в сопровождении Симона, то резко останавливается, как и Кригер, который выходит вперёд, загораживая собой Рейн.
Он слишком внимательно следит за братом, не доверяет ему, и дампир ни черта не понимает, что происходит, но чувствует, как обстановка невыносимо быстро, до удушения, накаляется.
Минс проходит мимо и будто специально толкает Зигмунда в плечо; тот стоит неподвижно, даже не оборачивается в её сторону – он слишком сосредоточен на Симоне. Кригер знает, что брат в курсе, что он подделал документы и теперь отправляется в Германию незамедлительно – времени исправлять бумажки совсем нет.
Симон останавливается около брата, смотрит на Рейн, а та отводит взгляд – он ей неприятен, она даже забывает, как дышать. Зигмунд загораживает собой дампира, стреляет в брата глазами, кажется, что готов напасть, если что-то пойдёт не так. Полукровка смотрит на близнецов попеременно, ожидая, что произойдёт дальше.
Симон делает шаг вперёд и, оказываясь слишком близко к брату, шепчет ему на ухо:
- Смотри, не прогадай.
И уходит прочь. Зигмунд стоит истуканом, и Рейн хочет дотронуться до его руки, почти касается пальцев, но он не позволяет; расслабляется, хотя понимает смысл фразы, брошенной Симоном. Брат всё знает; всегда знал, и в этом они слишком похожи, но такие разные близнецы: один желает высшей силы, второму нужна лишь свобода.
Возможно, что Зигмунд слишком пацифист, но он устал от смерти, окружающей его с самого детства.
Немец выдыхает, приходя в себя. Рейн обеспокоена:
- Зиг, всё в порядке?
- Что? – он не сразу понимает, что к нему обращаются, а когда доходит смысл фразы, то улыбается. – Как ты меня назвала?
- Зиг, - дампир удивляется. – Что-то не так?
- Всё нормально, - он пожимает плечами. - Идём, иначе мы опоздаем.
Он ускоряет шаг; Рейн не понимает, что происходит, но всё же следует за ним, надеясь, что в скором времени обо всём узнает.
========== История пишется победителями. ==========
Брифинг проходит относительно быстро; Юрген Вульф даже не подаёт виду, когда рассказывает о важности данной миссии и о том, что сердце – самый мощный артефакт из всех представленных в древней коллекции частей тела высшего демона; Рейн озирается по сторонам, сидит рядом с Минс, хотя ей хочется отодвинуться от неё на максимальное расстояние; ей кажется, воздух рядом с ней неприятно накаляется, становится удушающим, и дампир растирает горло. Геггинггруппенфюрер замолкает, а у самого глаза мечутся к предоставленным документам, особенно к одному имени; Зигмунд, видя панику офицера, лишь усмехается.
- …На этом всё, - кивает Вульф, и все встают из-за своих мест, отдают честь, разбредаются по своим делам. Остаётся лишь Минс. Она всегда остаётся, потому что всем известно, какая она подстилка Юргена.
Им нужно обсудить дальнейшую операцию в тишине.
Рейн выходит почти самой последней из зала, направляется в свои покои, останавливается лишь на секунду, чтобы обернуться и заметить в толпе слепого на один глаз фрица – Зигмунд быстрым шагом отдаляется от неё; полукровка уверена, что он снова хочет побыть наедине с самим собой и пострелять по мишеням на тренировочном полигоне – в последнее время Кригер сам не свой: чем-то взволнован, обеспокоен; ей хочется думать, что это не из-за неё. Она выдыхает, заворачивает за угол, смотрит себе под ноги и идёт вперёд, но неожиданно её толкают, прижимают к стене; Рейн поднимает голову и хмурится, спиной целует шершавую холодную поверхность металлической обивки: Симон наваливается на неё, плутовски улыбается.
Он не даёт ей выбраться.
Его маленькая добыча попалась.
- Знаешь, я долго не мог понять, почему с тобой так якшается мой братец, - он наклоняется к ней, почти водит носом по её волосам; дампир сожалеет, что не может пройти сквозь стену. Терпит, сжимая кулаки, мотает головой и надеется, что ублюдок от неё быстро устанет. Симон вдыхает её запах: от полукровки пахнет сладко-сладко. - Но, кажется, только тогда, когда ты притащила глаз, начал понимать. Выбирай, Рейн, на чьей ты стороне.
- А тебя это так волнует? – она отворачивается; ей противно видеть своё отражение в его голубых глазах. – С чего бы?
- Каждому победителю нужна своя королева, - немец горячо дышит ей в шею; металлические пальцы почти дотрагиваются до плеча. Рейн сползает вниз, выворачивается из объятий, оказывается теперь позади него; Симон разочарованно вздыхает. – Какая жалость.
- У меня на этот счёт свои приоритеты.
- У меня тоже, - он резко хватает её за руку, сжимает кисть так, что девушка морщится от боли; Кригер – другой – хочет показать, что он не отступит. – Так что соглашайся.
- Пошёл ты!
- Зигмунд не говорил, какая ты дрянная девчонка, - офицер резко притягивает её к себе и шепчет в ухо, обдаёт горячим дыханием шею, понижает голос до интимного шёпота, - надо бы тебя наказать.