- Ты ведь знал, что мне вредна человеческая кровь, - шепчет она, и Зигмунд кивает её словам, но продолжает смотреть куда-то в другую сторону. – Даже настоящие вампиры редко пьют её, иначе потеряют окончательно свой человеческий облик. Наркотик, превращающий в монстров. Я была бы похожей на них. Но ты всё равно сделал это. Ты спас меня.
Она смотрит на Векс, и та рычит, поймав её взгляд, обгладывает кости, чешет клыки о хрящи и мослы.
- Я бы принял тебя и такой, - признаётся Зигмунд, ухмыляясь; наверно, так и было бы, но не в этой жизни. – Даже если бы ты была вся блохастой.
Векс надоедают их шуточки; она выбрасывает кости, встаёт, предупреждает выползшими когтями, но её останавливает другой вампир – Скорч шипит на неё, и дикая садится рядом с ним.
Зигмунд улыбается вампиру:
- Das ist ein Witz.
- Не смешно, - фыркает вампир, продолжая обедать уже в компании Скорча.
Кригеру как-то плевать на реакцию чудовища, но он вновь чувствует мурашки по коже, когда пальцы Рейн дотрагиваются до его руки. Он поворачивает голову в её сторону, и дампир встаёт с места, не отпуская его ладони.
- Может, прогуляемся?
Зигмунд бы рад, но останавливается.
- Простите, Fräulein, но пока не горю желанием.
Полукровка разочарованно вздыхает.
- А я, наверно, пройдусь, - говорит она. – Если что, буду в восточном крыле, - предупреждает, и немец кивает.
Рейн уходит, и Зигмунд смотрит ей в след. Ему тяжело смириться, но он не может, боится ей признаться в чём-то важном, в том, что, возможно, окончательно разрушит её доверие к нему.
Кригер кусает щеку изнутри; после получения сердца Белиара он должен немедленно её ликвидировать.
Он совершил большую ошибку, заключив сделку с родным братом.
========== Кровь Белиара. ==========
Рейн аккуратно отодвигает полотно полупрозрачной шторы, входит в помещение: разрушенное, с перевёрнутой мебелью, здесь пахнет кисло прошлым, забытой историей. Она шагает вперёд, и стук каблуков эхом отскакивает от стен; она соврала, сказав, что идёт в восточное крыло замка – её тянет в запретную зону; туда, куда не ступает обычно нога вампира – так шепчет голос в голове, ведущий её.
- Я ждал тебя, дитя.
Дампир не удивляется согбенному Хедроксу, который стоит около древней чаши, наполненной тёмной жидкостью: её совсем мало, и она пахнет так, так… Рейн вдыхает, и хищно облизывается: животные инстинкты берут верх.
Вождь вампиров давно стоит здесь в ожидании.
От того и звал, что хочет поговорить наедине. И показать, чего она больше всего жаждет. Не крови – прошлого. Знать то, что скрывают от неё; знать истину, от которой её пытались спрятать.
- Кровь узурпатора Белиара, - Рейн вопросительно косится на Хедрокса, сжимающего в когтях посох.
- Я знаю другую историю.
- Испей из Святого Грааля и узнаешь настоящее. Не бойся, - утешает он, - кровь древнего демона не опасна для тебя. Но она откроет доступ в те воспоминания, которые у тебя украли.
- Габриела, - догадывается Рейн.
Хедрокс кивает и отходит, золотой миской зачерпывая чёрную кровь мёртвого существа; Белиар – он никогда не был правителем Атлантиды; он – обличье Дьявола, желавшего сеять хаос и разрушения по всему миру. Мефистофель уничтожил чистое зло, заключив силу высшего в частях его тела, что были разбросаны по свету.
Враги заполучили все части паззла. Остался только один.
Апокалипсис грядёт. Хедрокс хмурится.
Рейн пьёт кровь чужого.
И падает на колени, обхватывая живот; скрытые воспоминания заключают агонией.
Она видит свои самые сокровенные страхи.
========== Прошлое. ==========
Кровь дарует ей прошлое.
Детство: она видит себя маленькой, совсем ещё крошкой: грудной младенец в руках повитухи, что кричит как свинья, увидев нечто ужасающее: женщина родила от самого Дьявола, её дитя – сам сатана. Старуха кричит, говорит, что нужно избавиться от проклятого ребёнка, ведь у той прорезаются в младенчестве клыки. Она впервые видит свою мать: та отходит после родов и просит женщину успокоиться: она грешна, ведь её новорождённая дочь – результат изнасилования.
Габриела не лгала.
Вспышка: воспоминания текут в будущее. Рейн видит себя в подвале: сидит на цепи, как нашкодившая собака, в старых обносках, на газете, пропитанной её экскрементами; девочка рычит, когда к ней спускаются. Другая-дампир ужасается, видя мать, в руках держащую библию и щипцы.
- Маленькая дрянь!
Ребёнок рычит; женщина подходит ближе, девочка скалится на неё, и та отвешивает ей пощёчину. Полукровка всхлипывает от боли, и та, что звалась матерью, хватает её за голову, открывает насильно рот и лезет инструментом внутрь. Она вырывает её клыки и складывает их в кровавую миску: их много, и иного дампира охватывает ужас. Рейн наблюдает, как ей маленькой выдирает клыки, читая при этом молитву, пытаются изгнать беса, но ведь она – настоящая!
Комок обиды удушающе встаёт в горле.
Снова вспышка: она видит себя уже старше, но распятой на кресте; женщина, кто называет себя мамой, и другие люди читают молитвы, брызгают на неё святой водой, но ребёнок истошно плачет, ревёт, пытается выбраться, но они не отпускают: считают ведьмой маленького полувампира.
Ведьмы должны умереть.
– Прочь из неё, демон, - говорит священник и прикладывает к её руке вытянутый на щипцах раскалённый серебряный крест.
Малышка сопротивляется; клеймо попадает в запястье.
Вот откуда этот шрам.
Маленькая дампир орёт нечеловеческим голосом; оглушённая болью, в ней просыпается сила. Она вырывается из заточения и начинает убивать их всех: убивать, убивать, убивать… Так, что с ней не могут справиться взрослые. Так, что каждого из мучителей она раздирает зверем, мстит за то, что с ней творили все эти годы. Последней жертвой падает её мать; ей ребёнок вырывает сердце, пьёт кровь и шипит на труп. Монстр, чудовище… Перемазанная в чужой крови, она бежит прочь из дома, гонимая одним желанием – выпить больше крови.
«Сдохни, маленькая Чупакабра».
Позже её находят Светлана и Джошуа. И дарят ей новый дом и новую жизнь.
Воспоминания перематываются зажёванной кассетой: Рейн видит себя в особняке Спокхауса, когда к ним проникают фрицы. Но она не обращает внимания на свою копию; её взгляд цепляется за Минс, отдающей команды своим людям. Она идёт за ней и с ужасом наблюдает за тем, как наставница, называвшая себя другом, убивает ею семью: Элспет Холлидей, Хирам Моттра, Сэмми Кайо… Она смеётся, забирая их жизни.
Но ранит больше всего другая смерть - Габриелы Августини.
Она пыталась защитить Рейн, спасти остальных, но сама попала в ловушку; женщина смеётся ей в лицо, когда прокалывает её тело клинками-саи, говорит о том, что ждёт её драгоценную дочь в будущем, и как та убьёт её, когда она станет бесполезной. Дампир падает на колени, кричит в пустоту, смотря, как её мать – настоящая мать – умирает.
И как её тело потом сжигают в печи.
Рейн даже не замечает, как возвращается в реальность; действия наркотика-крови уходит, а её уничтожает боль: те, кому она верила, те, кто обещал ей… Всё это ложь, спектакль. Она – пешка в чужой игре.
Дампир не может справиться с нахлынувшими эмоциями; слёзы обжигают щёки, её мелко трясёт. Боль потери, утраты… Как же она была глупа.
Хедрокс присаживается к ней рядом на колени, поднося миску с чем-то белым.
- Выпей. Станет легче.
Она принимает подарок и пьёт; молоко – полукровка забыла этот вкус.
Дампир всхлипывает, поднимается на ноги, но её шатает; вождь дампиров обнимает её, утешает; некоторые желания лучше никогда не загадывать.
- Теперь ты знаешь.
Она не знает, как ей со всем этим поступить.
========== Настоящее. ==========
- Ты вернулась, Fräulein!
Зигмунд вскакивает с места, хочет идти к ней, но остаётся стоять статуей, заметив перемену в лице дампира: она ускоряет шаги, за несколько секунд доходит до него и, резко схватив за горло, давит к стене, хочет удушить; немец задыхается выброшенной на берег рыбой.