И все-таки она была несколько дальше, чем ей казалось.
Но выбора особенно не было. Ее гибели все равно никто не заметит. Разве что пустынные твари.
Поэтому она не имела права погибать.
Жалко, что мелки не удалось сохранить.
VIII
С тихим журчанием вода текла в ванную. ванна была старого образца, огромное металлическое чудовище с подголовником и ручками для особо разнежившихся купающихся.
Тига сидела в углу и вливала в себя виски. Одежда была раскидана по всей комнате, один ботинок угодил в спальник. Девушка, шипя от боли, отрывала от раны присохший бинт, периодически поливая его виски из бутылки. Он поддавался с трудом, свалявшись от путешествия в пыли. Тига оторвала последний кусок бинта. Пахнуло гнилью. Рана вспухла и чесалась, сверху ее покрывала неприятная желтоватая корка.
Девушка шепотом выругалась и вылила на рану остатки виски. Бок прожгло такой оглушительной болью, что у нее на минуту потемнело в глазах.
— Ублюдок хренов, добрый доктор, так тебя перетак! Лучше бы уж там пристрелил, подонок! — яростно шипела Тига, на четвереньках ползя к ванной. — Добренький, дьявол тебя подери, знал же, что воспалится! Сука, найду, точно найду…
Она рухнула в ванную, расплескав воду по всей комнате. Подскользнулась и больно ударилась рукой о бортик. Но от прохладной воды стало немного легче.
Ее вырвало на пол.
Черт. Черт. Черт…
Это было подло.
Тига ухватилась рукой за поручень и свесила голову через край ванной. Сил не было вообще. От этого хотелось выть и ругаться.
Давно она не попадала в такие переделки. Обычно все заканчивалось легко и просто, без особых осложнений. Неделя валяния на грязном спальнике, гора банок в углу и снова в бой.
Как глупо. Как чертовски глупо все получилось.
Она начала беззвучно хохотать.
Мать бы мною гордилась. Дура-дочка в дуру-мать. Все люди одинаковы.
«Ну и на что ты рассчитывала? Что тебя примут с распростертыми объятьями и вы будете жить долго и счастливо?» — Ее внутренний голос уже начал ее доставать. Не с кем ему поговорить, видите ли.
«Вообще-то я рассчитывала сдохнуть наконец. Так что иди к черту!»
«Врешь».
Девушка прижалась лбом к холодному металлу ванной.
«Ну и что?»
Какая вообще разница? Будто это имело значение. Ты просто делаешь то, что тебе кажется правильным, делаешь, потому что так надо, а потом жалеешь. Всегда жалеешь. Потому что нет никакого «правильно» и «так надо», а есть «я хочу», и от этого становится противно.
В воде расплывалось кровавое пятно.
Тига зажала рану ладонью и с предельной аккуратностью вылезла из ванной. Вода стекала по ногам, собираясь в лужи. Мокрые волосы прилипли к лицу, мешая дышать.
Пошатываясь, девушка добрела до ящика и достала еще одну бутылку виски. Отбив горлышко, она щедро плеснула спиртным на рану. От боли подкосились ноги, и Тига рухнула на колени, бешено ругаясь.
На полу виски смешивался с водой.
Воняло.
Отдышавшись, девушка промокнула рану чистой тряпкой, намазала лекарством и туго перебинтовала бок. Потом нашла в ящике чистую футболку, одела ее, рухнула на спальник и заснула. Даже не заметив, что под головой валяется ее ботинок.
Проснулась девушка посвежевшей и ужасно голодной. В теле до сих пор чувствовалась болезненная слабость, но она была кристально чистой, а не вязкой, как вчера.
В комнате стояла неприятная вонь.
Тига наскоро поела и выкинула банку в дальний угол. Оставаться здесь дальше не имело никакого смысла. Было немного жаль расставаться с такой удобной ванной, но она с легкостью найдет другую.
Девушка оделась и зашнуровала ботинки. Собрала в большой рюкзак все необходимое, свернула спальник и сложила его в большой мешок. Взяла с собой чистую одежду, нужный размер было трудно найти и на это, обычно, уходило несколько дней.
Перед выходом Тига выбила фанеру из окон. Скоро песок занесет это место, и уже будет невозможно понять, как давно здесь кто-то жил.
Она осмотрелась по сторонам. И ушла.
Жидкие лучи солнца упали на разрисованные стены. Яркими пятнами цвета на сером бетоне вспыхивали нарисованные звезды и цветы. И слова. Сотни слов.
На этот раз девушка решила идти по земле.
Новый…
Дом?
Ждал ее.
«Я все равно найду вас. И вы еще пожалеете, что не согласились по-хорошему. Пожалеете…»